Временник Георгия Монаха

^П- Так же и еще одна красивая собой отроковица, украшенная девственностью, схвачена[1828] была — за то, что хулила /И328/ царей и идолов. Ее схватили и много ран нанесли ей, и не покорилась нечестивости их, и продали ее на прелюбодеяние, приказав пастырю <их> принять ее и приносить за нее каждый день три золотника. И он, желая получить золото, отдал ее желающим. Узнав об этом, беснующиеся о женах приходили к /201а/ мастерской беззаконной, к ней врываясь, и серебро наперед предлагая. Она же, умоляя их, говорила:

— У меня смердящий гнойник <в потаенном месте>, и стыжусь[1829], чтобы он не передался вам. Но подождите несколько дней, пока я исцелюсь, и будете иметь всю власть надо мной.

Таким /Б480/ вот образом обманув их, она молила Бога молением, прося избавить от такого осквернения и нетронутым девство ее сохранить. И услышал Господь Бог мольбу ее, и поэтому подал помощь в таком деле. Пришел один юноша, знатный и очень благочестивый, <поздним вечером> к пастырю блудниц и дал ему пять золотников, говоря:

— Оставь мне эту отроковицу до утра.

И, войдя в сокровенное место, сказал ей:

— Встань <и> иди с миром.

И одел ее в свою о[де]жду, /201б/ и покрыл голову ее, и неожиданно спасенная им женщина вышла нерастленной <и нетронутой>. Когда же настал день и происшествие обнаружилось, осужден был юноша на смерть. И когда это произошло, исполнилось Господнее слово, гласящее: "Нет любви большей, как если кто душу свою положит за друга своего" (Ин15.13). ^-П

Так же и некий монах в другом месте[1830] схвачен был теми безбожными и нечестивыми. И после множества [истязаний] и побоев напоследок придумали для растления целомудрия праведного следующую нечестивость. Постелив в одном саду ложе и святого на нем привязав, оставили с ним блудницу, чтобы в приятном и уединенном /Б481/ месте, (где) он никак не сможет избежать домоганий блудницы, против его воли [вовлечь] в беззаконное [деяние]. Но божественный муж, женщину обнимая[1831], лобзаньем и словами непристойными и действием наслаждение /201в/ разжигающую, свой язык откусив, выплюнул ей в лицо и боль и себе страдания /И329/ и плач вместо удовольствия причинил, ее же очень удивил и стыда исполнил[1832] текущей кровью. Эллины же, уведав об этом, дивились истовому целомудрию монаха.

^Е- Нечестивые мучители Диоклетиан и Максимиан, побежденные силой и стойкостью множества убитых, записали решение (306 г.), чтобы у обнаруженных христиан вырывать у них правый глаз — не только ради боли, но и бесчестья ради, чтобы считали их отчужденными от римской жизни. Божественный суд, заслуженно наступивший, их справедливо уничтожил[1833]. Один убит был в боярском собрании, а у другого вытекли внутренности[1834]. ^-Е

2. А после Диоклетиана и Максимиана у римлян[1835] в <одно> время царствовали /Б482/ Констанций[1836], и Север, /201г/ и Максимин, и Максентий. И <Констанций> <и> Константин, сын его, Галлией и Британией владели. Север же и Максентий — Римом, а Максимин — Востоком (308-311).

^Е- Последний совершил много скверного и зла много и ко всему гонение на христиан, немилостивое и бесчеловечное, по всему Востоку объявил. Тогда многих из славных мучили.

По справедливости достойная мерзости его была ему и притча[1837] ожидающего его мучения. Ведь <его поразила ужасная болезнь> и сильные боли всю плоть его терзали. И внутренности его истлевали от скрытого внутри в тайных местах великого пламени, и вся его плоть, как воск, таяла. И к тому же ослеплен был[1838] и слепым, несчастный, стал. Нечестивый все сильнее опалялся, и как на сковороде пекся, так что и /202а/ сами кости его иссохли, и исчезло подобие человеческого облика. Кроме того, от него, ужасно истлевающего и жестоко гниющего, такой смрад исходил, какой бывает от мертвеца, в гробе разрушающегося. А он при этом еще дышал и, из глубины сердца вздыхая, смерть призывал; и, уведав приближение кончины, грешник сказал так:

— Увы мне, /Б483/ окаянному и плача достойному; за мое нечестие, с каковым я дерзнул на христиан, достойное терплю мучение.

Сказав это, он с большой болью и в страдании отдал душу. ^-Е