Временник Георгия Монаха

— Мы знаем, что истинны все слова твои к христолюбивому царю нашему <и> все это так. Ведь мы поистине очень хвалили <за это> добродетельную твою жизнь. <Но> поскольку это божественное царское повеление и желаемое любезно Богу, то мы просим тебя посвятить себя такому благому начинанию. Ведь благодатью Божией, данной тебе, ты можешь не только благочестиво и богоугодно научить их, но и <принести им большую пользу>, научая в философии, показывая им и жертвы, и скверность нечестивых идолов, которых чуждые (нам)[2160] эллины называют богами, — чтобы не веровали /241а/ эллинскому баснословию, но называли их бесами и обнаруживали их скверные выдумки.

Такими <и подобными> словами убедив Арсения, отослали его царь и папа с великой славой и честью к благочестивому царю Феодосию, написав ему: "По веленью вашему[2161] мы послали <вам> человека, который может с Божьей благодатью научить возлюбленных детей вашей кротости, всей премудрости и добродетели".

И Арсений, отдав свою сестру в девичий монастырь, отплыл на корабле в Константинов град. А царь Феодосий, получив <и прочитав> их грамоты и призвав Арсения, увидел в нем нрав и обычай воздержанный, наружность благочестивую, взгляд скромный, ум смиренный, /241б/ и в божественном и человеческом (был) мудр и вообще всей <Христовой> добродетелью украшен был. И возрадовался царь радостью великой, и сказал ему: /Б570/

— Расположение твоего нрава, обычая и речи являют, что ты добродетелен и благочестив, и как написали нам царствующий с нами и <святой> Римский папа, так мы и видим. Ибо истину написали. Итак, ныне тебе хорошо известно, по какой причине послали тебя к нам, но и наша власть самолично скажет тебе, /И379/ что это произошло ради наших детей, чтобы ты обучил их всему благочестию и Божьему страху, а <еще> научил бы их в совершенстве всей философии. <Однако> не стыдись их и не сомневайся, считая их нашими детьми, и не относись к ним как к царям, /241в/ и не почитай, но как [своих] детей и учеников принимай их. Когда согрешат, наказывай их.

И сказав это, царь Феодосий привел Аркадия и Гонория и отдал их в руки его, говоря:

— С сегодняшнего дня это мой и ваш отец и учитель, и слушайтесь его во всем как отца, и повинуйтесь ему, и не противьтесь ему. Ведь я сказал ему, что если кто-нибудь из вас не послушает его или согрешит перед ним, пусть он побьет его как ученика. И, сказав это, отвел им триклин, то есть большое помещение рядом с царевой спальней, /241г/ и повелел им там находиться. /Б571/ А задумал царь это для того, чтобы чаще посещать их. Очень почитая Арсения, он сделал его самым главным в палатах, так что никто в палатах не носил одежду более пышную, чем он, и, попросту говоря, он был отцом царю и детям его.

Арсений же, приняв Аркадия и Гонория, воспитывал их благочестиво, уча их всей премудрости божественной и человеческой. Будучи смиренным, во святых Арсений относился к ним не как к ученикам, а как к царям: сажал их на разные[2162] престолы и сам стоя учил их. В один из дней царь, неожиданно войдя к ним, увидел, что Арсений стоит, а дети его сидят; он очень вознегодовал на Арсения, и сказал ему:

— Так ли я говорил тебе, чтобы ты относился к детям как к царям, а /242а/ не как к ученикам? А ты это что сделал? Очень опечалил ты этим нашу власть.

Арсений же сказал царю:

— Я считаю, что негоже, богоутвержденный царь, мне сидеть, а царям стоять передо мной.

Царь же, разгневавшись на эти слова, с грозным видом отвечал Арсению, говоря:

— Ты ли их царями поставил? Разве не передал я их тебе как детей и рабов? И как[2163] ты такое говоришь?

И, сказав это, царь тут же снял с них венцы, которые они носили на голове, и поверг <их> на землю, и заставил их припасть <к его ногам и> поклониться Арсению. /242б/ И посадил Арсения на престоле, а им стоять повелел <перед ним>, сказав так: /И380/

— Если /Б572/ они будут бояться Бога и в законе Его захотят шествовать и хранить заповеди Его, то Предвечный Царь может, если воля Его будет, дать им этот сан. Если же не будут иметь страха Его, то я буду молиться Богу, чтобы Он лучше искоренил их измлада. Ведь лучше умереть в благочестии, чем царствовать нечестиво.