Временник Георгия Монаха

3. ^Ф- Тогда <и> великий Амфилохий просил царя изгнать ариан из всех городов[2176]. Царь же не послушал его, так как <посчитал, что> немилостиво было прошение. <И> премудрый Амфилохий тогда смолчал, а вскоре придумал достойную упоминания <уловку>. Будучи у царя в доме, он увидел стоящего рядом с царем сына его Аркадия. Амфилохий приветствовал отца <по обычаю>, а сына оставил без почести. /244б/ И царь, думая, что Амфилохий забыл поприветствовать сына, повелел. Тот же сказал:

— Довольно, что я оказал честь тебе, и не ищи отдельно для сына.

Царь вознегодовал на него, неуважение к сыну на себя приняв. Амфилохий же вскричал, говоря:

— Видишь, царь, как ты не терпишь оскорбления сыну. Так поверь же мне, что и <Богу> мерзки хулящие Сына Его и Он отворачивается <от них>.

Услышав это, царь очень подивился <и> тут же написал закон, запрещающий собрания еретиков. ^-Ф

4. Позавидовав этому благу, ненавистник доброго <бес> сотворил нечто жестокое и бесчеловечное. ^М-И вот царь, выйдя из Константинова града, /Б577/ шел в Рим. Когда по пути он вошел в Солунь и воины его взволновали город из-за ночлега, восстали солуняне и оскорбили царя бранью, а некоторых из бояр его /244в/ камением побили. ^{–М Ф-} Царь же, услышав об этом, /И383/ разжегся и, ярости в себе не сдержав, эпарху того города повелел <вынести решение> о посечении. Получив такую власть как <само>законник и мучитель, он неправедный меч на всех обратил и невиновных с виноватыми посек 7 тысяч. ^-Ф

5. ^Ф- Узнав об этой беде, Амвросий, епископ Медиоланский — город <такой> есть в Италии, в который вошел царь, — встретил его, хотевшего по обычаю войти в храм, перед дверями[2177] и возбранил ему, с дерзновением /244г/ вскричав:

— Не ведаешь, видно, царь, как велико совершенное тобой убийство! Наверное, царское могущество не дает уразуметь грех, и, одеждой[2178] обманутый, ты не ведаешь о скрытой телесной немощи. Но знай, что тленна <и кратковременна твоя жизнь>, ведь тленна и мимолетна твоя власть и сила, за которые ты скоро дашь ответ Царю царей. /Б578/ Какими глазами ты воззришь на церковь всеобщего Владыки? Какими ногами ты вступишь на тот святой помост? Как же ты [поднимешь] руки, с которых еще каплет кровь неправедного убийства? Как ты такими руками примешь пречистое тело Владыки? И как же ты поднесешь пречистую кровь к устам, которые словом ярости беззаконно столько крови пролили? Так что отойди и не пытайся второе беззаконие /245а/ к первому прибавить и прими узы, <которым> свидетель свыше Бог.

Услышав эти слова, царь возвратился в тамошние царские палаты, плача и стеная.

И минуло восемь месяцев, и царь не уходил из того города и очень раскаивался, пока не наступил праздник Господнего Рождества. И увидел Руфин магистр, что царь не собирается совершать обычный проелевсис[2179], то есть предвхождение, и [сказал ему]:

— Если повелишь, я добегу до Владыки архиерея и попрошу его, чтобы отрешил тебя от этих уз.

Он же сказал:

— Я видел Амвросиево рвение, так что не послушает тебя. <Когда> же Руфин после долгих разговоров сказал: "Уговорю Амвросия", повелел ему царь идти к нему. Упованием же себя обнадежив, немного погодя <и сам> последовал за ним. Амвросий же, <как только> увидел /245б/ Руфина, сказал: /И384/ /Б579/

— Псам бесстыдным подражаешь, Руфин, став участником и советчиком такого убийства[2180]. Но я предупреждаю, что снова не дам ему войти в преддверие Святого.

Услышав это, Руфин послал это известие через скорохода к царю. Царь <же>, на полпути это услышав, сказал:

— Дойду до него и приму сразу[2181] достойное наказание.

Придя после этого в церковь, молил архиерея разрешить его от уз. А тот назвал его приход насилием, гневающим Бога, а этот сказал:

— С сожалением и великим покаянием пришел я — не яриться на святые правила, но разрешения от уз просить.

— Какое <же, говорит тот>, покаяние ты явил после стольких беззаконий, какие лекарства могут исцелить неисцелимые раны?

Царь же сказал:

— Твое дело — указать и растворить /245в/ лекарства, а мое — принимать предлагаемое.

Тогда-то Амвросий сказал:

— Так как ярости судить[2182] повелеваешь, напиши закон, чтобы постановления гневные не исполнялись и чтобы решения[2183] об убийстве и о людях[2184] 30 дней оставались на письме, <пока> не будут испытаны правым размышлением.

Царь тут же повелел его написать и собственною рукою утвердил. Когда это произошло, разрешил его от уз Амвросий и позволил ему войти в церковь. И, войдя, не стоя молился Богу и не колена преклонив, но ничком /245г/ на земле лежа <с криком> вопиял: