Время, бесстрашный художник…

И с этим в новое пространство я вступил.
И это было сплошь зеленое пространство.
Его окраски изумрудной постоянство
своей законченностью радовало глаз.

Передо мной лежал большой зеленый мир,

весь перемытый очистительной грозою,
как бы причастный в этот миг и к мезозою,
и к нашей эре, и к грядущим временам.

В нем все дышало влажным ветром и травой,

едва раскрывшимися листьями и хвоей,
и, как бы связанною с Дафнисом и Хлоей,
той первозданной первобытной чистотой.

И я не знал, куда мне следует идти

от этих рощ, от этих пущ, от их опушек,
от этих трепетно кукующих кукушек,
от этих вкрадчиво трепещущих синиц.

И я увидел, как на кончике листа

почти невидимая капелька держалась,
в которой явственно до боли отражалась
и вся Вселенная, и малый стебелек.

И эта капля на березовом листе

сейчас была уже не каплей, а слезою,
принадлежавшей всем векам –
и мезозою,
и нашим дням, и всем грядущим временам.

И я не знал, куда идти мне и зачем

от этих трав,
от этих птиц,
от этих трелей,
перед которыми все песни менестрелей
(о да простят меня!)
не стоят ничего.

И я хотел уж было Фауста просить

мне оказать давно обещанную милость –
чтобы мгновенье это вмиг остановилось,
едва лишь я ему скажу – остановись!

Но был мне голос.

Был он тихим, как трава
и как предутреннего ветра дуновенье.
И он сказал:
– Вся наша жизнь – одно мгновенье,
так как же можем мы его остановить!

Ты должен знать уже,

что наш вчерашний день,
хоть там каким ни завершившийся эффектом,
он все равно вчерашний день,
плюсквамперфектум,
а наша цель –
футурум первый и второй.

И твердо помни эту истину –

она
в твой трудный час еще не раз тебе поможет –
чему не должно быть,
того и быть не может,
а то, что быть должно,
того не миновать.

Явление Катерины