«Время и бремя тревог». Публицистика Валентина Распутина

Утопический дискурс формируется в журналистском творчестве В. Распутина не сразу, а только после переезда в Красноярск и соприкосновения с новым материалом. Одновременно с очерками и репортажами с комсомольских строек публикуются полностью противоположные по эстетике очерки и рассказы о Тофаларии. Это свидетельствует об ученическом характере раннего творчества В. Распутина, когда элементы нормативной эстетики соцреализма, пока еще авторитетного для молодого и неопытного корреспондента художественного метода, используются в поисках оригинального стиля, жизненный материал определяет изобразительные средства (штампы – «зеленое море тайги», «город-сад», «великая электрическая река Ангара» и пр.).

Вне зависимости от типа дискурса, используемого В. Распутиным в публицистике конца 1950 – начала 1960-х годов (утопический / «журналистско-реалистический»), реконструируются иные важные установки и предпосылки мышления молодого корреспондента. Для их осмысления целесообразно использовать методологию, предложенную А.А. Ивиным. В основе концепции исследователя лежит идея о двух полярных стилях мышления, определяющих ход исторического развития человеческой культуры и цивилизации – коллективистическом и индивидуалистическом. Под стилем мышления ученый понимает «сложную, иерархически упорядоченную систему неявных доминант, образцов, принципов, форм и категорий теоретического освоения мира», которая «постоянно воспроизводит свою структуру и обусловливает специфическую реакцию на каждый включаемый в нее компонент»[89]. Коллективистический стиль мышления формируется в условиях коллективистической культуры и характеризуется такими чертами, как догматизм, авторитарность, спекулятивность, символизм, дидактизм, этический иерархизм и т. д.

Мышление В. Распутина-комсомольца проявляет авторитарность как основную установку сознания. Будущий писатель в конце 1950 – начале 1960-х годов не проповедует какую-либо идеологическую доктрину, но определенным образом исследует человека, коллектив, их взаимоотношения. В строгом смысле он не идет от идеи к жизни, но постигает, интерпретирует и оценивает жизнь с точки зрения прочно укорененной в структуре мышления имплицитной теоретической парадигмы (своеобразные авторитарные предпосылки мышления, универсальные схемы познания): «Еще до начала анализа конкретных проблем авторитарное мышление предполагает определенную совокупность положений или образцов анализа, определяющих основную линию исследования и во многом предопределяющих его результат. Эти изначальные образцы не подлежат никакому сомнению и никакой модификации, во всяком случае в своем "ядре"»[90].

Картина мира складывается из понятий и образцов, штампов и концептов официальной социалистической культуры; жизнь подвергается доктринальной деформации, искажается. Мышление будущего писателя, как и мышление любого массового представителя авторитарного общества, спекулятивно и связано с «удвоением» мира, когда приоритет над реальным миром отдается умозрительному, но сознание стремится сблизить, соединить их, наделить реальность идеальными свойствами: «…абстрактное и схематизирующее мышление, втискивающее богатую и постоянно меняющуюся реальность в прокрустово ложе раз и навсегда утвердившейся схемы и доктрины»[91]. Этим объясняется поэтика символизации в репортажах, очерках и зарисовках молодого В. Распутина (особенно в период командировок по великим стройкам): «Он (символизм. – П.К.) проникает в повседневную жизнь и деятельность, делая самые обычные поступки насыщенными дополнительным, связанным с трансцендентной реальностью содержанием»[92]. Спекулятивный подход к реальности тем более отчетлив, что выражается в советском журналистском дискурсе, функционально ориентированном на агитацию и пропаганду.

Необходимым атрибутом авторского мышления в журналистских произведениях В. Распутина является дидактизм со своеобразным ценностным подходом к вещам. Личность оценивается в рамках коллективистской концепции морали. Наличие единой всеподавляющей цели (социалистическое строительство) выстраивает иерархию ценностей, когда общественное доминирует над личностным; реализация личностных ценностей возможна только через подчинение общественному предназначению.

«Мне снова хочется в Тофаларию»: преодоление социального утопизма и становление персональной онтологии в очерках 1960 – начала 1970-х годов