Время-не-ждет

On occasion he accompanied Dede and Daylight on deer hunts through the wild canons and over the rugged steeps of Hood Mountain, though more often Dede and Daylight were out alone.	Иногда он вместе с Харнишем и Дид охотился на оленя в глухих ущельях и на каменистых кручах горы Худ, но чаще Харниш и Дид ездили вдвоем.
This riding was one of their chief joys.	Прогулки верхом были их любимым развлечением.
Every wrinkle and crease in the hills they explored, and they came to know every secret spring and hidden dell in the whole surrounding wall of the valley.	Они изучили каждую складку, каждый выступ окрестных гор, исследовали все скрытые ключи и укромные лощинки в горных кряжах, замыкающих долину.
They learned all the trails and cow-paths; but nothing delighted them more than to essay the roughest and most impossible rides, where they were glad to crouch and crawl along the narrowest deer-runs, Bob and Mab struggling and forcing their way along behind.	Не оставалось ни одной неведомой им дорожки или коровьей тропы; но больше всего они любили забираться в самые дебри, где приходилось чуть ли не ползком продвигаться по узким оленьим тропкам, а Боб и Маб следовали за ними, еле продираясь сквозь чащу.
Back from their rides they brought the seeds and bulbs of wild flowers to plant in favoring nooks on the ranch.	С этих прогулок они привозили семена и луковички диких цветов и сажали их в излюбленных уголках своего ранчо.
Along the foot trail which led down the side of the big canon to the intake of the water-pipe, they established their fernery.	Вдоль тропинки, ведущей вниз, на дно большого каньона, где начиналась водопроводная труба, они развели папоротники.
It was not a formal affair, and the ferns were left to themselves. Dede and Daylight merely introduced new ones from time to time, changing them from one wild habitat to another.	Но они не насиловали растения, а позволяли им свободно развиваться и только время от времени подсаживали новые разновидности, не вырывая их из привычного дикого состояния.
It was the same with the wild lilac, which Daylight had sent to him from Mendocino County. It became part of the wildness of the ranch, and, after being helped for a season, was left to its own devices they used to gather the seeds of the California poppy and scatter them over their own acres, so that the orange-colored blossoms spangled the fields of mountain hay and prospered in flaming drifts in the fence corners and along the edges of the clearings.	Так же поступили они и с дикой сиренью, которую Харниш выписал из округа Мендосино: только в первый год они ухаживали за ней, а потом предоставили самой себе, и она жила вольно, как все цветы на ранчо. Собирали они семена калифорнийского мака и рассыпали их по своим владениям - оранжевые головки сверкали в траве лужаек, огнем горели вдоль изгороди и по краям просек.
Dede, who had a fondness for cattails, established a fringe of them along the meadow stream, where they were left to fight it out with the water-cress.	Дид, питавшая пристрастие к рогозу, посеяла его вдоль ручья, пересекавшего лужок, и предоставила ему самостоятельно бороться с жерухой.
And when the latter was threatened with extinction, Daylight developed one of the shaded springs into his water-cress garden and declared war upon any invading cattail.	Но когда Харниш обнаружил, что жерухе грозит полное уничтожение, он подвел один из ручейков к своим грядкам жерухи и объявил войну рогозу.
On her wedding day Dede had discovered a long dog-tooth violet by the zigzag trail above the redwood spring, and here she continued to plant more and more.	У ключа под секвойями, где в самый первый день Дид залюбовалась цветком кандыка, росшим подле извилистой тропинки, она посадила еще много этих цветов.
The open hillside above the tiny meadow became a colony of Mariposa lilies.	Открытый косогор над узенькой долиной был отведен под марипозы.