Время просить прощения

– Ноги… Ноги целы? – почему-то волновали именно ноги, может, потому, что я уже их ранее терял? А так резало и ломило все тело, боль была повсюду.

– Целы, – успокаивающе отвечали мне, – целы, посекло немного, но ничего.

Получив ответ, голова машинально начала соображать. Ноги целы? А почему я их не чую? А руки? Левую не чувствую, как и ноги, а правая как не своя. Вроде хочу поднять ее, а не могу, это как во сне бывает. Поднимаешь что-то, а никак не можешь, хотя и знаешь, что предмет легкий, но не выходит.

Внезапно тряска закончилась. Кажется, меня опустили вниз, на землю. Движения больше не было, с тряской ушла и часть боли.

– Танкист? – услышал я, причем вопрос был не ко мне.

– Да, ребят. Еще один танкист…

– Жалко пацанов, только сформировали – и в такое пекло, жаль…

– Всех жалко, – вновь тот же голос, что уже уговаривал меня потерпеть.

Он как-то выделялся среди других. От слов, что он говорил, у меня внутри все сжималось. Даже не от самих слов, а от того, как он говорил. Буднично так, словно привык к этому давно, а меня как будто и не было рядом.

– Что поделаешь, война вон как разошлась, сколько еще таких мальчишек будет…

Когда меня водрузили на операционный стол, я потух. Сознание буквально выключилось, даже подумать не успел. Пробуждение приятным не оказалось. Очнулся от того, что меня тупо рвет. Без сознания лежал, а почему-то рвет. Сильные руки с двух сторон держали меня, голова была наклонена вниз, свешиваясь с постели, и я блевал.

– Очнулся, Арсений Петрович, он очнулся, – услышал я над собой голоса.

– Все, все, больше не буду, – пробормотал я.

Меня осторожно уложили на кровать, ну, или лежанку какую-то. По обе стороны от меня два мужика в форме, рукава закатаны, видны сильные руки. Помещение серое, с темным потолком и стенами, буквально нависающими надо мной. В поле зрения попал еще человек. Этот был уже не в форме военного, а в грязно-белом халате и шапочке.

– Ну-с, молодой человек, вы живой? – вообще-то об этом я хотел спросить, а тут…

– А где я? – вместо ответа спросил я.

– Полевой госпиталь Брянского фронта, под Ливнами мы.

– Болит все… – выдохнул я.

– Конечно, с такими-то ранами. Ты же без сознания пробыл почти шесть дней.

– И меня не похоронили? – удивился я.

– Что значит «не похоронили»? Ты же без сознания, а не мертвый был. О характере ранений в курсе? Знаешь, что с тобой случилось?

– Танк рванул, меня отбросило…

– У тебя нет одной ноги и руки, вторая рука повреждена, но восстановится. Вторая нога целая, можешь радоваться. Частичное скальпирование, многочисленные осколочные ранения спины и того, что ниже. Инструмент цел, если ты сейчас о нем подумал, думаю, даже работать будет. Не так все плохо, парень, это лучше, чем в могиле лежать… Эй, ты чего, опять в обморок собрался? Аннушка, нашатыря мне дай!

Конечно, я вновь провалился в забытье. Второй раз дед закидывает меня так, что меня тут разбирают на запчасти. И смешного в этом вообще нет. Опять вскрывать вены? А если не получится к себе уйти? Как там дед, говорил, могу к себе не вернуться, что ли? Вот бы знать точно, оно как-то понятнее было бы. Вдруг и правда, убью сам себя и очнусь где-нибудь на другом конце вселенной. Что будет? Тут хоть убивают или умираю от ран, так возвращаюсь к себе, сбоев не было еще. Да уж, слова деда меня пугали, но как теперь жить, да и сколько?

Вновь пришел в себя от тряски. Меня куда-то несли на носилках два солдата. Когда, наконец, все стихло, осмотревшись, увидел доктора в маске на лице.

– Нашли еще осколок, видимо, он тебе и мешает начать выздоравливать. Сейчас удалим, терпи!

Меня перевернули на живот, и я разглядел, что левая рука отсутствует ниже локтя, по сути, нет кисти, а ноги пока не видел. Кто-то подозрительно трогает мне голову, стало не по себе.

– Что вы делаете? – спросил я.

– Осколок в шее сидит, нерв перебит. Не заметил, что у тебя голова вправо почти не поворачивается? – попробовал. Точно, не могу повернуть, боль адская, и как будто мне голову кто-то держит и не дает повернуть.

– Мне же больно будет…

Тут мне в нос сунули какую-то тряпку, и я вновь куда-то «ушел»…

– Ну, мил человек, довольно спать, – меня разбудили, тряся за плечо. – Если к завтрашнему дню состояние будет стабильным, отправим в эвакогоспиталь. Ну, как ты, парень?

– Лучше, – не сомневаясь, ответил я.

Я действительно чувствовал себя гораздо лучше. Щипало и чесалась спина и шея, ломило руки и ноги, но в целом было нормально, насколько это возможно с моими ранами. Просто уже столько раз испытывал различную боль, что становлюсь экспертом.

– Ну и ладно, – выдохнул врач. – С утра проверю, если ночью станет хуже, зови сестру.

– Спасибо, – чуть кивнул я.