Время шинигами

Жнецы, убитые Нивеном и ёкаем, снова поднялись на ноги, истекая кровью. Нивен задыхался, и даже движения лисицы немного замедлились. Они не могли бесконечно сражаться против существ, которых были не в силах прикончить.

Передо мной возникла Айви. Руки и ноги у меня были все еще слишком слабыми, чтобы остановить ее, поэтому она легко схватила меня за волосы и, оттащив в сторону, вжала лицом в мокрый песок. Я потянулась к тьме, чтобы оттолкнуть ее, но мои тени расползлись по небу и начали истончаться, как будто годы, проведенные взаперти во времени, истощили мои силы.

– Я поставлю эту отсталую страну на колени, – прошипела Айви, и ее волосы упали мне на лицо. – Прикажу содрать с тебя и твоего брата кожу и сделать из нее сумки. Скажи мне, Рэн, каково это – знать, что умираешь ни за что?

Я была рада, что мы обе промокли и она не могла заметить моих слез. После столетий в неподвижности вся моя решимость испарилась. Руки тряслись от усилий, которые я прикладывала, удерживая над нами купол мрака. Айви наклонилась ближе, и страх, которого я не испытывала с детства, заставил меня задрожать. Из-за этого ночь разорвалась над нашими головами – и на Иокогаму внезапно обрушился лунный свет.

Из-за резкого контраста между бледным сиянием луны и полной темнотой Ёми глаза заслезились. Нивен и ёкай обернулись ко мне, запаниковав из-за того, что их единственное преимущество исчезло.

– Рэн, что ты делаешь? – крикнул Нивен, уклоняясь от меча жнеца.

«Я ничего не могу сделать!» – хотелось крикнуть мне. Но какой в этом смысл? Все это неважно, потому что я проиграла.

Айви потянулась к моему горлу и, когда я снова дернулась, рассмеялась. Я отползла от нее, хотя знала, что мне не сбежать. Все, о чем я могла думать, – это бесконечная тьма, в которой она заперла меня. Она сложила руки на груди, с ухмылкой наблюдая, как я ползу по песку.

– Неужели ты не понимаешь, что пришло время сдаться? – спросила она. – Я думала, что вы, жители Востока, верите в честь, а ты тут ползаешь по земле, как личинка.

Мне удалось подтянуться, схватившись за куст водорослей, но после этого желание двигаться вперед пропало. Звуки сражения стихли. Айви вздохнула, занося косу.

– Когда буду рассказывать, как я завоевала Японию, – заявила она, – в конце обязательно добавлю, что ты показала себя трусихой.

Она сделала шаг вперед.

Прежде чем увидеть, как что-то пронзает темноту, мы обе услышали резкий свист, а потом что-то воткнулось рядом с ногами Айви. Она отступила, присела и вытащила из песка белую призрачную стрелу. Та задрожала в ее ладони, рассыпалась и превратилась в ничто.

Айви уставилась на пустую руку, нахмурив брови, потом перевела взгляд на меня и прищурилась, будто в этом была исключительно моя вина, но я понятия не имела, что сейчас произошло.

С неба, наподобие падающих звезд, вдруг посыпались сотни белых стрел: они достигали берега позади Айви, вонзаясь в спины жнецов и пробивая им позвоночники. Жнецы бросились вперед, в кровавую воду, изо всех сил пытаясь подняться на ноги, но новый шквал стрел снова прижал их к земле. Нивен и Тамамо-но Маэ нырнули в укрытие, но, кажется, стрелы были направлены не на них.

Айви отвернулась, сжав кулаки. Она осмотрела пустынный берег в поисках источника атаки, но не увидела ничего, кроме воды и бескрайнего черного неба. Злобно выдохнув, она закрыла глаза. Самым острым чувством жнецов является слух, и наставники учили нас блокировать любые визуальные помехи: нельзя доверять глазам, следовало сосредоточиться на звуках.

Я не осмелилась закрыть глаза, пока Айви находилась так близко от меня, но я попыталась игнорировать звуки плещущихся волн и стоны жнецов и понять, что же происходит.

Где-то далеко, в неподвижной воде, океан ударялся о твердую поверхность, видеть которую я не могла. Там скрипело дерево, словно океан превратился в паркет, и на незнакомом мне диалекте раздавался низкий гул голосов.

Над водой медленно начало обретать форму нечто полупрозрачное, обведенное туманно-голубым контуром. Из ниоткуда вдруг появились закругленная нижняя часть корабля и три массивные мачты, раскачивающиеся на ветру.

У правого борта корабля стояла команда скелетов, одетых в белые кимоно. Они одновременно натянули луки, выпустив еще одну очередь острых стрел, и те градом посыпались на жнецов. Когда жнецы падали, фунаюрэй ликовали, бросая за борт стеклянные бутылки и крича: «Это вам за Кагосиму!» – а потом снова натягивали луки.

«Должно быть, их позвала Махо», – подумала я, с трудом сдерживая слезы от мысли, что она не оставила меня здесь умирать.

Я не знала, какой урон фунаюрэй могли нанести Высшим жнецам – их стрелы, казалось, не удерживали тех надолго, растворяясь, как только пронзали собирателей, и снова появляясь в руках ёкаев раньше, чем враги успевали исцелиться. После еще одного шквала стрел Нивен и Тамамо-но Маэ бросились обратно в воду, ломая им шеи.