Время шинигами

Мои тени сжались вокруг его запястий чуть сильнее, угрожая перекрыть кровоток и переломать кости. Самое меньшее, что он мог сделать после всего, что произошло, – это посмотреть мне в глаза.

– Как ты вообще нас нашел? – спросила я. – Мы путешествуем сквозь тени.

Эмброуз вздохнул.

– Меня определили в Наосиму после прибытия сюда. Твои шинигами были довольно… разговорчивы касательно твоих планов.

Я закрыла глаза, с трудом подавив желание начать рвать на себе волосы. Парочка шинигами, которые несколько дней назад просили о переводе, как раз были из Наосимы. Мои шинигами общались между собой, а поскольку через двери дворца каждый день входило и выходило столько людей, неудивительно, что до них дошли слухи о моем путешествии во дворец солнца.

– Ты всегда рассказываешь, куда собираешься двигаться дальше, – продолжил Эмброуз сухим, надтреснутым голосом. – Тебя нетрудно догнать, когда время не помеха.

Я выругалась. Наши планы я обсуждала в основном на английском – только потому, что говорить с Нивеном на другом языке казалось странным, даже несмотря на то что его японский улучшился. Но я должна была сообразить, что кто-нибудь может нас подслушать.

Эмброуз поднял голову, переводя взгляд на Нивена.

– Ты вырос, – заметил он. Это был тот самый ровный тон, который я помнила с детства. Не совсем комплимент – скорее, равнодушное замечание.

Нивен ответил легкой неловкой улыбкой, а затем отвел взгляд. Я не остановила свои тени, когда они сжали конечности Эмброуза крепче.

Как смеет он смотреть в глаза Нивену, а не мне? Разумеется, Нивен вырос, но я стала богиней.

– А мне тебе нечего сказать? – спросила я.

Наконец Эмброуз поднял взгляд. В моей памяти его глаза всегда были серыми и пустыми. Сейчас же они казались ярко-голубыми, как утреннее небо. Он выглядел намного старше, чем я помнила: в уголках глаз собрались морщины и складки.

– Рэн, – произнес он, и это имя будто вытянуло из него всю энергию, – я уверен: ты знаешь, почему я здесь.

Мне захотелось расколоть Землю пополам и снести каждое дерево в этом богом забытом лесу, потому что даже сейчас Эмброуз был ко мне чертовски холоден. Лучше бы он был жестоким – что угодно было бы лучше этого приводящего в бешенство равнодушия, как будто он вообще ничего не чувствует.

Может быть, он почувствовал бы хоть что-то, будь на кону его жизнь, и, как и все люди, в свое последнее мгновение сбросил бы эту маску спокойствия, извивался бы и визжал, как упавший на спину жук.

Я вытащила из рукава кинжал и прижала острие к его горлу.

Нивен схватил меня за руку, но у него было недостаточно сил, чтобы остановить меня.

– Рэн, – взмолился он, дергая за рукав. – Рэн, пожалуйста.

Мои тени обвили талию Нивена и оттащили его от меня. Лисица кружила у его ног, а Цукуёми, скрестив руки на груди, наблюдал за всем с кислой физиономией. Я не сводила с Эмброуза глаз.

– Ты же понимаешь, что мы не можем тебя отпустить, – сказала я.

Краски в его глазах замерли, словно бурлящая река внезапно покрылась льдом.

Впервые на моей памяти Эмброуз выглядел искренне удивленным. В детстве я так сильно хотела вызвать у него эмоции, что мне было неважно, будет ли это ненависть или печаль. Как и любое существо, низшее или высшее, больше всего он боялся смерти.

– Я никогда не хотел, чтобы все обернулось таким образом, – признался он.

– Заткнись, – велела я, стиснув зубы. Кинжал вонзился в его кожу, по горлу стекла одинокая капля крови. – Не лги мне только потому, что испугался.

– Я не лгу, – ответил он. – Хочу, чтобы ты узнала, что на самом деле произошло, когда я привез тебя в Англию. Если я умру, ты уже никогда не узнаешь правды.

– Я была там и знаю, что случилось; видела, как ты со мной обращался. Вот единственная правда, которая имеет значение.

– Ты была ребенком, – продолжил он, и, когда по его шее потекло больше крови, в голосе проскользнуло отчаяние. – Когда ты была младше, я многого не мог тебе объяснить.

– Думаешь, твои объяснения способны что-то изменить? – спросила я. Земля загрохотала, будто под нашими ногами медленно просыпался огромный дракон. Как смел он думать, что какие-то слова могут стереть прошлое? Я никогда не была наивной дурой, которая не может справиться с правдой, с суровой реальностью. Что бы он ни хотел сказать, он должен был открыть это намного раньше.

– Пожалуйста, – сказал он. – Я ведь твой отец.

– У меня нет отца! – воскликнула я на языке Смерти, и мой голос сорвал листья с ветвей, осыпал лепестки всех цветов и заставил озеро вдалеке подернуться рябью. – Ты отказался от меня, Эмброуз!

– Я не хотел!

Я застыла. Ветер стих, травинки замерли, как будто весь мир превратился в стекло, способное разбиться от одного вздоха. Широко раскрытые голубые глаза Эмброуза были полны серьезности.

– Что? – прошептала я, опуская нож.

Эмброуз вздохнул, опустив голову.