Время в судьбе. Святейший Сергий, патриарх Московский и всея Руси

И это понятно — долг платежом красен. За признание требовалась, по большому счету, старая плата — преданность социалистическому Отечеству, публично декларируемая, и кадровое рабство. Даже не касаясь уже много раз упомянутой проблемы подчинения кадровой политики Церкви интересам безбожного государства, хотелось бы отметить унизительность вечных ее верноподданнических деклараций, причем даже тогда, когда религиозные гонения вновь дали о себе знать.

Конечно, проще всего объяснять новые гонения 1950-х — первой половины 1960-х гг. недальновидностью Н. С. Хрущева, но ведь и при И. В. Сталине, после 1943 г., сторонников Патриарха Сергия не только выпускали на свободу, но и продолжали сажать. Основные партийные документы также содержали соответствующие антирелигиозные пассажи — их никто не отменял.

Для меня сейчас важно отметить другое — в послевоенный период Церковь вынуждена была идеологически приспосабливаться к изменившимся условиям бытия, вплоть до перестройки выслушивая за это оскорбительные насмешки атеистических властей. Записные атеисты советского времени не стеснялись цитировать Журнал Московской Патриархии, в котором делались попытки толковать «вечную истину Евангелия» в категориях, убедительных для современного человека. «Они считают, — развязно писал о церковниках один из таких обличителей, — что „христианская общественная активность отличается от любой другой общественной активности только лишь в своем богословском понимании“». «Лишенная возможности кардинально вмешиваться в общественную жизнь, повернуть вспять ход истории, — продолжал он далее, — Церковь теперь присваивает себе право быть „закваской нового бытия“, претендует на роль активного участника строительства коммунизма»[175].

Показательно, что, характеризуя Патриаршество Алексия I, многолетний председатель Совета по делам религий В. А. Куроедов с удовлетворением заметил, что «отличительной чертой этого патриарха <…> была не просто лояльность, но глубокая преданность Советской Родине, социалистическому государству. Он со всей присущей ему страстностью разоблачал и бичевал трубадуров антикоммунизма, всяких клеветников на социалистический строй, которые в черных красках рисовали положение религии в СССР, стремились использовать ее в антисоветских целях»[176]. На это и сказать ничего нельзя (даже зная, что Патриарх Алексий I глубоко переживал полную зависимость от властей и в приватных беседах жаловался на свою беспомощность). Важнее другое: Патриарха хвалит тот, кто и по своей партийной принадлежности, и по своей должности не мог сочувствовать Церкви и кто не стесняясь заявлял, что «политика Советского государства в отношении религии и верующих [всегда] преследовала главную цель — объединить советское общество для решения социальноэкономических и политических проблем коммунистического строительства»[177].

Таким образом, эта политика имела целью получение содействия верующих для построения коммунистического общества, т. е. такого общества, в котором, как известно, не должно остаться места религии и Церкви! Большей откровенности от официального лица, ведавшего церковными делами, и ожидать невозможно! А Патриарх Алексий I, если верить В. А. Куроедову, страстно разоблачал всех клеветников социалистического Отечества, в том числе и тех, кто говорил о притеснении религии в СССР! Получалось, что Патриарх сочувствовал строительству нового общества, по крайней мере из его выступлений и статей такой вывод сделать было можно. Разумеется, и клир Московской Патриархии в подавляющем большинстве следовал за своим Первоиерархом…

Действительно, подобное порождает подобное, а страх рождает только страх. У Патриарха Сергия был горький опыт 1920-х гг., у него был выбор. Последующая история показала, что большинство иерархов «его» Церкви даже психологически к такому выбору не были готовы, они даже не видели альтернативы политическому сервилизму и шли на все требования властей.

Такая позиция пастырей свидетельствовала об их политической зависимости от атеистического государства. Это была цена, которую Московская Патриархия, созданная митрополитом Сергием, на многие десятилетия вперед заплатила за свой официальный статус.

«Сегодняшняя ситуация в Церкви, — справедливо писал активный участник общественно-религиозного движения в СССР 80-х гг. В. М. Попков, — в большей степени есть следствие выбора, сделанного в 20-е гг. Плоды такого выбора ясно видны сегодня. Это

— сохранение Церкви как организации;

— сведение Ее существования к богослужению;

— лжесвидетельство в интересах атеистического государства как основная плата за дальнейшее существование»[178].

На мой взгляд, Попков точно определил и итоговый результат такого выбора: окончательное формирование нового типа верующего. «Он не родился при советской жизни, — отмечал В. М. Попков, — основные признаки его вполне можно проследить в разные периоды, предшествующие захвату власти большевиками. Но лишь в советский период он стал подавляющим среди большинства верующих.