Время взрослой веры. Как сохранить связь с вечностью

Владимир Легойда: Раздавали же не ради бедности как таковой, а чтобы уйти в монастырь. Раздавший богатство и ставший монахом и живущий в нищете отличаются. Вспомним Достоевского, нищета его нищих автоматически не приближает к Богу. Наверное, богатый и бедный по-разному плачут и о разном. С тем, что богатые сначала используют все земные средства, согласен. Но вот «слезомера» у меня нет, чтобы измерить, кто больше и кто меньше плачет.

Меньше-меньше. И у них позже наступает время слез. А у бедных иногда каждый день…

Владимир Легойда: Я знаю такие трагедии в обеспеченных семьях, и, кстати, это не следствие болезни или разорения…

И Евангелие не осуждает богатого Никодима.

Да, и апостол Иоанн вроде бы был из богатой семьи. Но Господь его возлюбил не за это, а за, по сути, монашеское житие. Но монах опять же человек, равнодушный к богатству.

Всегда разговаривай с простыми людьми

Но тут другое важно: богатые и бедные – одна из главных драм в современной жизни.

Владимир Легойда: Безусловно, соглашусь.

Огромный разрыв между богатыми и бедными – одна из главных точек нестабильности в жизни российского общества. Мы тут на первом месте в мире. Кое-кто из серьезных политиков уже говорит о возможности «левого поворота». Не может Церковь здесь предложить свою модель – такого поворота или классового мира? Мне один священник рассказывал, как богатый человек, оказавшийся в очень тяжелой ситуации, чудом вышедший из нее и понявший, что причина избавления – Бог и Церковь, спросил у священника: «Что мне дальше делать? Я дом строю, может быть, не надо?» Он пережил такой кризис, что и дом ему уже не важен был. Священник ответил: «Ну почему, строй. Только всегда принимай в своем доме странников. И разговаривай с простыми людьми».

Я увидела в этом церковную «модель» отношений богатых и бедных. Разве Церковь не должна что-то делать для того, чтобы у сильных мира сего было в практике жизни хотя бы вот это – принимать в своем доме странников и всегда разговаривать с простыми людьми.

Моя личная социальная христианская идея – любой мало-мальски устойчиво существующий православный христианин должен брать на себя кого-то «упавшего». Смена эпох у нас обернулась большим кризисом, многие обомжели часто не по прямой своей вине, а просто потому, что не выдержали такой жизни. Помогает же Церковь реабилитироваться алкоголикам, наркоманам. Никогда не забуду разговоры с ними в центрах Александро-Невской лавры.

У моей подруги журналиста года три подряд была алкоголическая подшефная. Не всегда вытянешь упавшего, но брать и тянуть – разве это не гражданский и социальный долг христианина?

Владимир Легойда: Конечно, это должно быть. И это «интегрировано», говоря современным языком, в Евангелие.

Но Церковь это и делает. Наша служба «Милосердие» при отделе владыки Пантелеимона построила ангар для бездомных. Однако Церковь же не должна все бросить и только строить ангары, тем более вместо храмов.

Главное, чем занимается Церковь, – это воспитание души, ее взращивание. А при правильном взращивании души человека это вот все – и разговаривать с простыми людьми, и принимать в своем доме странников – последует естественным образом. Все Евангелие про это.