Всадники в грозу. Моя жизнь с Джимом Моррисоном и The Doors

— Я думаю, мы должны делить все деньги поровну, в том числе и авторские за песни, — сказал он, ни к кому персонально не обращаясь. Мы удивились. Это было щедрое предложение, и при этом практичное и трезвое, с точки зрения того, как сберечь добрые отношения внутри группы. Все обернулось так, что почти все песни сочиняли он и Робби, а над аранжировками мы работали все вместе. Я всегда думал о себе, всего лишь как о барабанщике. И вдруг, неожиданно для себя, я понял, что Джим по-настоящему уважает наши с Реем таланты. С момента, когда Робби начал приносить свои собственные песни, его талант тоже стал очевиден. Насчет своего я вовсе не был так уверен.

— Да, олрайт, — согласился Робби. Мы с Реем не стали спорить. Теперь, когда финансовый вопрос был решен, мы еще больше, чем прежде, ощущали себя членами одной семьи.

— Ты помнишь этот грув на “Dis Here”, у Кэннонболла? — спросил я у Рея.

— Да, там плотняк конкретный.

— Вот-вот. Там три четверти. Давай попробуем сыграть что-нибудь такое, на три… типа “All Blues”.

Я начал в трехчетвертном джазовом темпе, щетками. Рей с Робби поймали фишку, и мы джеманули “All Blues” Майлза. Последовательность аккордов в этой вещи Рей показал Робби еще на прошлой репетиции, так что сейчас он играл ее свободно. Джим пристроился к нам, старательно отбивая долю на маракасе, и я обратил внимание, что в этом он тоже заметно прибавил. Нам было очень полезно играть эти старые джазовые вещи, они учили нас лучше ощущать друг друга во время игры.

На общем драйве мы без паузы перешли к новой песне. Я отсчитал ритм, ударяя палочкой о палочку, и с силой бахнул по тарелкам прямо перед вступлением Рея. Джим тихонько, едва дыша, промурлыкал первый куплет:

Ты знаешь, это все вранье
И я б тебе солгал, родная
Если бы сказал: малыш,
Мы больше кайфа не поймаем

Робби подобрал чудный рифф на гитаре, я угадал с темпом, и Джим раскрыл свою глотку:

Час колебаний позади…

Он неожиданно оторвал взгляд от листка, с которого пел.

— Хей, Робби, а где все остальное?

— Я застрял на втором куплете.

Джим повращал глазами и призадумался на несколько мгновений, пока мы с Реем продолжали качать грув:

Чего тянуть в сомненьях маясь…?

Джим посмотрел на Робби, тот кивнул: «Да, окей», и Джим продолжил:

Решайся, что же нам терять…
Мы зажжем любовь костром прощальным…

И мы все вместе грянули в припеве:

Come on baby, light my fire
Come on baby, light my fire
Try to set the night on
FIRE!!!

Глава 6. Whiskey Bar Виски-бар

В первые дни 1966 года посетители бара «London Fog» (лондонский туман) прочитали афишу, на которой было написано: «The Doors».

Мы таки выкатились на Сансет Стрип. Потыкавшись во все клубы на бульваре, мы сумели убедить владельца «Тумана» нанять нас на месяц, после того, как мы напаковали его заведение толпой друзей. Наше первое настоящее выступление. Под нашим названием на афише мы попросили дописать «Группа из Венеции». Заведение было отстойное и публика там собиралась отстой, но оно находилось в одном квартале с «Whiskey a Go-Go», так что игра стоила свеч.

Мы нанялись выступать со вторника по воскресенье, с 9 вечера до 2 ночи. Пять часов подряд, по десять долларов каждому за вечер — намного ниже общепринятой таксы. Я привык по крайней мере к 15 долларам, стандартный нижний порог оплаты музыканта на свадебных выступлениях (плюс бесплатная выпивка-с-угощением). Но я не сомневался в потенциале Doors и осознавал, что самое главное для нас сейчас — обкатать аранжировки на публике. Нам нужно было довести нашу программу, и мы готовы были вновь и вновь играть наши вещи перед любыми слушателями — хоть для нескольких случайных посетителей, хоть для наших друзей из UCLA.

Однако, присутствовал и фактор страха. Где нам было набрать музыки, чтобы заполнить пять отделений? У нас имелось около двадцати пяти своих песен, включая “Light My Fire”, “The End”, “Break On Through”, плюс пяток каверов: “Gloria”, “Back Door Man”, “Little Red Rooster” и пара других. Допустим, мы могли проиграть весь репертуар дважды за вечер. С девяти вечера до часу ночи публика могла три раза смениться — или упиться так, что им было уже не вспомнить, слышали они эту вещь или нет. Администрация, похоже, не обратила внимания — поначалу.