Все, что мне дорого. Письма, мемуары, дневники

Не все, наверное, знают, что параллельно с нашим сегодня происходит еще одно глобальное событие: на Красной Пресне собрались, как отмечено в газетах, «звезды мирового рекламного искусства», чтобы награждать выдающихся деятелей рекламы. Знающие люди подтверждают, что они-то главным образом и решают сегодня судьбы нашей культуры. И чтобы «раскрутить» какой-нибудь новый журнальчик с их помощью, необходимо затратить около миллиона долларов, но и все остальное в их руках, они сегодня могут запросто организовать не только митинг протеста, забастовку или глобальное шоу на Красной площади, но вознести на гребень общественного мнения новый фильм, новый роман, новую выставку или целую концертную программу. И наверное, не раз вы и сами замечали, как наравне с колготками или «Сникерсами» нам буквально из всех программ всучивают всякие подделки в виде графомании или пошлости на уровне, скажем, какой-нибудь Марининой и других трудноперевариваемых авторов. К сожалению, были такие авторы и среди наших конкурсантов.

На этом фоне тем более ценно, что Людмила Улицкая вошла в литературу естественным путем, без всяких реклам. Могу предположить, что Улицкая вообще сторонится любой газетной шумихи по поводу своего имени. Но у нас еще, слава богу, сохранился читатель (и это наше главное достояние!), который не разучился отличать истинное от шелухи. И находить в куче навоза жемчужные зерна, т. е. настоящую литературу, к ней я отношу без скидок две замечательные повести Л. Улицкой – «Сонечка» и «Медея и ее дети». Я думаю, что многие из вас уже прочли и смогли сами оценить новый открытый нам мир, образы, такие трагические и такие трепетно живые – Сонечки, Медеи и других героев – и насладиться истинным, без единой фальшивой нотки языком.

Выдвижение на Букера говорит о безусловности имени Улицкой как истинного писателя. Ну а для меня это открытие первоклассного прозаика значительно тем, что в наше время, когда все кругом разбазарено, растащено, разокрадено, у нас каким-то чудом сохранилось нечто странное, именуемое культурой, искусством, хотя уже и ее крадут, подсовывая нашим детям всякие исскуственные заменители в виде различных «ток-шоу», а значит, отрывая их от возможности познавать в это время прекрасное… Но этот конкурс, и новые значительные имена, и новые книги, не нуждающиеся ни в каких «раскрутках», внушают нам надежду, что культура, слава богу, еще жива, а значит, живы и мы, ибо в наше беспросветное время ничто и никто нас не сможет спасти, если не будет этой культуры.

Анатолий Королев. Избранное

Повести «Гений местности», «Голова Гоголя». Роман «Эрон»

Все три лауреата премии: Маканин, Ким и Королев, несмотря на яркую индивидуальность, в чем-то очень близки. При интенсивном и плодотворном поиске новых форм выражения, стилистических и языковых находок они возвращают нас к словесности, наследующей лучшее в литературе XIX–XX веков, изображающей человека в смутах и поисках вечных вопросов, которые во все времена одинаково волновали мир: это проблемы бытия, смерти, насилия, добра и – красоты.

Анатолий Королев представил книгу избранного, две повести («Гений местности» и «Голова Гоголя») и роман «Эрон».

Первая из названных, на мой взгляд, самая законченная и гармоничная; через трехвековую историю старинного парка нам явлена история в лицах, и конечно, в поэзии Пушкина, ибо он, по словам автора, и «стал гением места, ангелом-хранителем моего идеального парка».

Безусловно, фантасмагорическая повесть «Голова Гоголя» является идейным продолжением «Местности», где на смену старой красоте, уже прилично подпорченной активистами тридцатых годов, приходит новая эстетика, декларируемая новыми героями вроде комиссара Лялина и литератора Носова. Она такова. «Цель хама сотворить мир через ужасные поступки: разуем мертвеца, убьем мать, изнасилуем дочь…» Но «новая» красота на этом не заканчивается. Начав со сцены присутствия Тургенева на массовом зрелище смертной казни двадцатилетнего юноши на площади в Париже, автор далее разворачивает яркую картину работы гильотины во времена французской революции и перебрасывает мостик к главному стороннику смертной казни, Сталину… Тут уж цифры убиенных вырастают до чудовищного размера. А мне, соприкасающемуся с этой темой и по обязанности, эти страницы кажутся особенно выразительными.

О романе говорить не буду, он многослойный, не простой для восприятия (да и опубликован не весь), но тот, кто до него доберется, получит огромное удовольствие. А может, и потрясение.

А я хочу поздравить не только автора, но и наше жюри (полагаю, что оно в своем решении оказалось единодушным, хотя «за бортом», к сожалению, остались тоже великолепные авторы), да всех нас, с таким блистательным, звездным списком писателей.

О Микаэле Таривердиеве

Начну с забавной истории. Как я познакомился с Микаэлом?