Все эти мгновения затеряются во времени, как слёзы в дожде (СИ)

— Кара, — снова обращается к ней Коннор. У него в руках жидкий пластырь из аптечки, он заделывает им рану лейтенанта Андерсона. — Ваши фильтры не выдержат побег. Вы не сможете долго скрываться.

— Это лучше, чем умереть без борьбы, — выдыхает в ответ Кара и… улыбается. Схватив с вешалки пару курток, она выбегает, хлопнув дверью.

Лейтенант Андерсон стонет. Потом хлопает Коннора по спине.

Коннор никогда раньше не проваливал задания. Он хорошо делает свою работу, даже несмотря на то, что каждый раз, с каждой инфильтрацией вместе с андроидами умирает частичка его самого.

Но это задание ему не по зубам. А ведь казалось — и кажется — таким простым. Он слышит, как Кара бежит по лестнице. Как удаляются её шаги.

И ему немного страшно, хотя он понимает, что не мог быть идеальным всегда. Провал ему кажется катастрофой.

— Коннор, — лейтенант Андерсон снова хлопает его по спине. Коннор выпрямляется и смотрит на него. Руки у него в крови и трясутся. — Всё в порядке. Эта ошибка не будет стоить тебе карьеры. Зато совесть будет хоть немного чище. Ты правильно сделал. И… спасибо.

Слова благодарности звучат сладко, но Коннору не становится легче. Он встаёт и кивает лейтенанту Андерсону, а потом поднимает руку к виску. Касается пальцами диода и рапортует:

— Коннор Декард, номер лицензии RK800. Мы упустили девиантов. Их хозяин погиб. Отправляю адрес для труповозки.

Чувство провала горькое. Но в чем-то лейтенант Андерсон прав. От того, что они сбежали… ему становится легче.

========== Часть 2 ==========

Коннор проводит час в госпитале, куда отвозят лейтенанта Андерсона, а потом ещё несколько часов в Департаменте. Стандартная процедура после провала включает в себя прохождение теста, который подтвердит, что твой уровень эмпатии к андроидам не превышает норму, передачу диода аналитикам и ряд допросов. Коннор снова и снова пересказывает произошедшее, не опуская ничего.

— Я не побежал, потому что лейтенант Андерсон нуждался в первой помощи. Жизнь Бегущего важнее, — говорит он, глядя в камеру на белоснежной стене.

— Вы оценили риски перед тем, как приняли это решение?

— Да. В загрязнённом квартале даже андроид не сможет уйти далеко. К тому же у YK500 изношены фильтры. AX400 не сможет её бросить. Значит, они погибнут раньше, чем покинут его.

— Лейтенант Андерсон подтвердит, что ваш расчёт верен?

— Да. Подтвердит.

Свет становится ярким, почти слепящим. Коннор щурится и отклоняется от камеры.

— Показания записаны. В восемь утра явитесь на финальную беседу с капитаном Фоули. Вы свободны.

Свет гаснет, а подсвеченной остаётся только дорожка к двери. Можно ехать домой.

*

Коннор приезжает после полуночи. В его окно всё ещё заглядывает голограмма AX400, и от её взгляда мутит. Ему нужно поесть и поспать, но Коннор не может сдвинуться с места.

Провалы — это нормально. Никто не может проводить инфильтрации идеально всегда. Никто не может быть идеальным Искателем или идеальным Бегущим. Ни он, ни лейтенант Андерсон.

Он убеждает себя в этом и верит в это. Провал — это повод стать лучше. Но его волнует что-то другое.

Он смотрит на лицо AX400 и в очередной раз задумывается, как андроиды могут быть такими… живыми. Становясь девиантами, они обретают детскую искренность и человечность, не свойственную даже людям. Почему так?

Наверное, из-за отсутствия опыта. Опыт ожесточает людей. Опыт делает их сентиментальными. Но искренность он вытесняет.

Коннор заставляет себя сделать шаг, потом другой. Снимает куртку и вешает её на крючок, потом разувается. Душ, ужин — сотрудники Департамента могут позволить себе настоящие овощи и настоящее мясо, так что Коннор готовит себе рагу. Рецепт высвечивается на терминале на холодильнике.

Между ужином и сном ему удаётся урвать немного времени на чтение. Книга — настоящая книга, бумажная. Кажется, старше лейтенанта Андерсона. Коннор читает стихи человека, родившегося в другой точке времени и пространства.

И повторяет, едва заметно шевеля губами:

— Молчала неподвижная аорта,

Биясь, зашло упругое светило,

Кроваво-чёрное ничто взмесило

Систему тел, спряжённых в глуби тел,

Спряжённых в глуби тем, там, в темноте

Спряжённых тоже. Явственно до жути

Передо мной ударила из мути

Фонтана белоснежного струя…

Он откладывает книгу, задумчиво глядя на AX400 за окном. Слова похожи на шарики в коробке. Перестукиваются, отбиваются от стен. Звучат по-разному и одинаково одновременно.

Книга ему нравится. Не только то, как давно и далеко погибший автор играет со словами, но и то, как заставляет читателя сомневаться не только в реальности внутри книги, но и в своей собственной.

Коннор ложится, положив книгу себе на грудь, и считает про себя — ему это необходимо. Бессонница у него была ещё в детстве, и Аманда научила его некоторым ритуалам, чтобы даже в самые тревожные ночи он мог заснуть.

И он считает:

— Один — аорта, — неслышно шепчет он. — Два — светило. Три — спряженных…

Он засыпает на цифре десять.

*