Читаем Все имеет свою цену, или принц для Гарри (СИ) полностью

- И что для этого надо сделать? Ведь всё в этом мире имеет цену, не так ли? – Гарри смотрел на птицу с опаской, он давно понял, что просто так ничего не дается.

- А ты смышлёный мальчик, – дрозд будто бы ухмыльнулся. – Да, все в этом мире имеет цену, и я предлагаю тебе заключить со мной сделку…

- Сделку? – прервал юноша призрачную птицу. Это уже было опасно, магические сделки практически не давали возможности уклониться от них.

- Да. Дослушай сначала, а потом уж задашь свои вопросы, – ворчливо произнёс дрозд. – Я стану твоим фамильяром, а ты моим хозяином. Ты знаешь о фамильярах?

- Да, знаю. Только какая тебе от этого выгода? Фамильяр остаётся с хозяином до самой его смерти и служит ему. Я не понимаю тебя, – Гарри знал о фамильярах немного, только то, что как-то рассказывала Гермиона.

- Эх, молодость. Ты, конечно, прав, выигрываю я вроде бы немного, но, знаешь ли, ведь нам тоже бывает скучно, и мы порой хотим вернуться в мир живых, а это сделать не так просто. А так и ты в выигрыше, и мне забава.

- А не будешь ли ты забавляться за счёт меня? – выставить себя идиотом Поттеру крайне не хотелось, и так все, ну или почти все, думали что он ненормальный.

- Нет, – холодно произнёс дрозд. – Хозяин – это святое, без него нет и нас, фамильяров. Итак, каково твоё решение?

Гарри лихорадочно соображал, взвешивая все за и против. С одной стороны, фамильяр – это товарищ, друг и советник, а с другой, он совершенно не представлял, что это за птица. Ведь чтобы призвать фамильяра требуется сложный ритуал, наверное – точно он этого не знал. Его грифиндорская часть орала соглашаться – слизеринская тихо подсчитывала выгоду, а интуиция молчала в тряпочку. Набрав в легкие побольше воздуха, Гарри произнёс:

- Согласен.

- Вот и хорошо, тогда сейчас проведем по-быстрому ритуал и в спальню, а то тут прохладно что-то.

- Что нужно делать? – взволновался Гарри.

- О, ничего особенного. Начерти на снегу круглую алхимическую диаграмму и капни в центр каплю своей крови. Когда кровь упадет в снег, просто произнеси: « Элиан, повелитель пяти стихий, призываю тебя» и всё, дальше уже мои проблемы. Только сразу говорю, не дергайся, я войду в твоё тело, и там, где это случится, останется отметина. Процедура эта немного болезненная, так что придётся потерпеть, понял?

- Хорошо, я понял, – перспектива корчиться от боли Гарри не привлекала, но он же грифиндорец – он все вытерпит. Гарри палочкой начертил алхимический круг, не без труда, конечно, в нём много символов и половину он добротно забыл, поэтому Элиан постоянно подсказывал ему. Затем Гарри рассёк заклинанием руку и тёплые красные капли упали на белый снег.

- Элиан, повелитель пяти стихий, призываю тебя! – громким уверенным голосом произнёс Гарри. В это же мгновение дрозд увеличился в размерах, вспыхнул голубым пламенем и поднялся в воздух. Описав небольшой круг под сводами башни, он на полной скорости врезался в правое плечо юноши и соединился с ним.

Гарри чувствовал, как руку охватила резкая боль, ледяной огонь пронесся по ней. Он ощущал, как на коже проступает необычная вязь символов и знаков, оплетая все от плеча до самой ладони. Магия, как второе сердце, пульсировала в нем. Мгновенье, символы засветились и исчезли, оставляя после себя лишь тонкую сеть шрамов...

- Все, ритуал окончен. Теперь ты можешь идти отдыхать, – раздался голос Элиана в голове у Гарри.

- Ты можешь со мной общаться мысленно? – удивился юноша.

- Конечно, могу, я, по сути, теперь могу жить в твоём теле, если ты не захочешь, чтоб меня видели другие. Не волнуйся, от этого вреда тебе никакого не будет, только польза. А теперь спать. А то я уже устал поддерживать заклинание тепла, чтобы ты не околел, не май ведь. А завтра начнем решать твои проблемы и разрабатывать план по покорению твоего Дррааако,– ехидно и почти по-Снейповски произнёс Элиан. Гарри слега опешил от таких подробностей, но все же решил, что с ними можно разобраться завтра. Ведь завтра все уже будет по-другому.

====== Глава 2 ======

Каникулы... Благодатное время, тишина и покой наполняют древние стены, уставшие за семестр профессора восстанавливают свои силы, портреты и призраки скучают и ждут возвращения учеников. Хогвартс замирает, облаченный в зимние одежды, величественный и неприступный, своим величием защищая тех, кто нашел своё пристанище в его стенах. И один из таких людей, уже известный нам юноша. В высокой гриффиндорской башне, на кровати с задернутым пологом он мирно спит, улыбаясь во сне, что с ним бывает крайне редко, предвкушая новый день, который изменит его жизнь раз и навсегда. Рядом, на спинке стула, спит чёрный дрозд, довольно крупный для своего вида с жёлто-оранжевым клювом и кольцом вокруг глаз.

Солнце, которое изредка пробивалось из-за туч, ярким лучом полоснуло по спящей птице, отчего та проснулась. Встрепенувшись и похлопав крыльями, дрозд перелетел на тумбочку и оттуда проник за полог, который был неплотно задернут.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов

Новая книга знаменитого историка кинематографа и кинокритика, кандидата искусствоведения, сотрудника издательского дома «Коммерсантъ», посвящена столь популярному у зрителей жанру как «историческое кино». Историки могут сколько угодно твердить, что история – не мелодрама, не нуар и не компьютерная забава, но режиссеров и сценаристов все равно так и тянет преподнести с киноэкрана горести Марии Стюарт или Екатерины Великой как мелодраму, покушение графа фон Штауффенберга на Гитлера или убийство Кирова – как нуар, события Смутного времени в России или объединения Италии – как роман «плаща и шпаги», а Курскую битву – как игру «в танчики». Эта книга – обстоятельный и высокопрофессиональный разбор 100 самых ярких, интересных и спорных исторических картин мирового кинематографа: от «Джонни Д.», «Операция «Валькирия» и «Операция «Арго» до «Утомленные солнцем-2: Цитадель», «Матильда» и «28 панфиловцев».

Михаил Сергеевич Трофименков

Кино / Прочее / Культура и искусство
После банкета
После банкета

Немолодая, роскошная, независимая и непосредственная Кадзу, хозяйка ресторана, куда ходят политики-консерваторы, влюбляется в стареющего бывшего дипломата Ногути, утонченного сторонника реформ, и становится его женой. Что может пойти не так? Если бывший дипломат возвращается в политику, вняв призывам не самой популярной партии, – примерно все. Неразборчивость в средствах против моральной чистоты, верность мужу против верности принципам – когда политическое оборачивается личным, семья превращается в поле битвы, жертвой рискует стать любовь, а угроза потери независимости может оказаться страшнее грядущего одиночества.Юкио Мисима (1925–1970) – звезда литературы XX века, самый читаемый в мире японский автор, обладатель блистательного таланта, прославившийся как своими работами широчайшего диапазона и разнообразия жанров (романы, пьесы, рассказы, эссе), так и ошеломительной биографией (одержимость бодибилдингом, крайне правые политические взгляды, харакири после неудачной попытки монархического переворота). В «После банкета» (1960) Мисима хотел показать, как развивается, преображается, искажается и подрывается любовь под действием политики, и в японских политических и светских кругах публикация вызвала большой скандал. Бывший министр иностранных дел Хатиро Арита, узнавший в Ногути себя, подал на Мисиму в суд за нарушение права на частную жизнь, и этот процесс – первое в Японии дело о писательской свободе слова – Мисима проиграл, что, по мнению некоторых критиков, убило на корню злободневную японскую сатиру как жанр.Впервые на русском!

Юкио Мисима

Проза / Прочее / Зарубежная классика