Все люди — враги

— Нет, я давно ее бросил. — Он помедлил и затем прибавил: — Когда-то я думал, что, может быть, вернусь к скульптуре, но…

Тони кивнул головой, зная, что неоконченная фраза обозначает, что такое занятие оказалось невозможным для инвалида.

— Я всегда буду вам благодарен за предоставление мне этого убежища после моей демобилизации.

— Ба! — это пустяки, — сказал Уотертон, смеясь. — Ведь вы же платили за наем, не правда ли?

— Это не было пустяками. Это было исключительно важно для меня. Вероятно, вы не поймете, если я скажу, что ваш поступок помог мне решиться жить.

Уотертон уставился на него и засмеялся снова:

— Нет, вероятно, не пойму!

— Ну не буду пытаться объяснять! Но вы можете понять, что у меня по отношению к вам долг благодарности, до сих пор неоплаченный. Все эти годы я хотел сказать вам об этом. — Тони остановился и затем неуклюже прибавил: — Если бы я мог быть вам полезен хоть чем-нибудь теперь или в будущем, вам стоит только обратиться ко мне.

— Вы очень добры. Запомню это. Но мне кажется, что в настоящее время в этом нет никакой нужды.

— Но вы удовлетворены своей жизнью? — настаивал Тони. — Вы счастливы? Не были бы вы счастливее, если бы….

Он собирался прибавить: если бы у вас было немного больше денег, — но удержался. Уотертон засмеялся с оттенком легкой горечи.

— Размах моей жизни не может не быть ограниченным. Вы знаете, что до войны я был актером?

— Да.

— Разумеется, я не могу вернуться в таком виде на сцену. Я не могу рассчитывать на роль. Мысль о скульптуре всегда была несостоятельной. Я несколько раз пробовал заниматься конторским трудом, но бросал его. Теперь я пишу рецензии о пьесах для одной из вечерних газет. Пробовал было научиться пользоваться пишущей машинкой, но с одной рукой ничего не получается. Во всяком случае, это лучшее занятие из всех возможных для меня. Я все-таки могу сохранять связи со сценой.

— Но вы не чувствуете неудовлетворенности от своей жизни?

Уотертон пожал плечами.

— Что хорошего было бы от этого?

— Ну а я не удовлетворен своей жизнью и замышляю большую перемену, — сказал Тони, приступая прямо к цели.

— Не удовлетворены? — воскликнул Уотертон. — Что вы, а я всегда считал вас особо удачливым и счастливым человеком! Потрясающе хорошая служба, очаровательная жена, отличный загородный дом и городская квартира. Я хотел бы иметь возможность чаще выезжать за город. — Тони мысленно отметил себе последнюю фразу. — С чего бы вам быть неудовлетворенным? Может быть, вам нужен отдых?

Тони вздохнул. С ужасающей уверенностью он мог предсказать, что каждый будет советовать ему отдохнуть.

— Во-первых, — сказал он медленно, — я вообще пришел к заключению, что деловая жизнь — вздор! Даже хуже, это постепенная смерть всех жизненных инстинктов и чувств. По крайней мере для меня. Не говорю, что так должно быть для всякого, хотя не понимаю, может ли быть иначе. Настоящее владение собой и жизнью деловая жизнь заменяет владением вещами; она заменяет возбудителями чувства, вечеринками беседу, эгоизмом дружбу, спортивными играми искусство и так далее во всем решительно. Труд и промышленность необходимы, но «деловая жизнь» — это паразит, это искусство эксплуатировать промышленность и труд. Для меня она является предательством по отношению к самым основным вещам. Она обогащает немногих, обедняет многих и разрушает подлинную жизнь каждого.

— Хм! Что же вы намерены делать в связи с этим? — сказал задумчиво Уотертон.

— Бросить все. Я не намереваюсь разыгрывать Дон Кихота и разбиваться вдребезги, сражаясь с… бумагопрядильными фабриками. «Деловая жизнь» — это предприятие на полном ходу, это общепризнанный метод современности, а я думаю, что это неправильный метод и что он пожирает мою жизнь. Поймите меня. Я верю в труд; я верю в коммерческую деятельность, но в честную. И не верю в ту колоссальную паразитическую организацию, которая называет себя «деловой жизнью». Я не могу изменить ее, но, во всяком случае, мне не нужно активно поддерживать ее. И не нужно выкачивать из нее деньги.

— Но нельзя стоять в стороне. Если вы отдадите все свои деньги, то должны будете или умереть с голоду, или работать на кого-нибудь другого, и вам будет тогда гораздо хуже, чем теперь. Если вы будете жить на проценты с капитала, то прямо или косвенно будете жить при помощи того, что вы называете «предприятием на полном ходу».

— Вы полагаете, я не думал об этом, — воскликнул Тони нетерпеливо. — Все это я обсуждал в своей совести. Но бросить все — это чисто негативная сторона! Положительная в том, что я перестану принимать жизнь как времяпрепровождение и отдавать ей все свое время. Мне не нужны деньги, мне нужна жизнь! Есть миллионы вещей, которые я хочу видеть и делать, которыми я хочу наслаждаться. В некотором смысле я намерен практически заняться искусством жизни, взять лучшее из того ничтожного времени, какое мне еще остается провести на этой распрекрасной земле. Я хочу вступить в права моего наследства.

— Это звучит громко, — сказал задумчиво Уотертон, — если у вас для этого есть деньги. Но не надоест ли это вам через некоторое время?