Все люди — враги

Но Уотертону, очевидно, было уже довольно личных бед Тони, и он отказался продолжать разговор на эту тему. Он обратил разговор на угрозу забастовки углекопов в наступающем мае и стал рисовать мрачную картину гражданской войны и несчастий, «если только правительство не будет твердым». Тони уверил его, что правительство будет так твердо, как только сможет, защищая вложенные в дело капиталы, но это, пожалуй, принесло мало утешения. И так беседа окончилась, как и большинство всяких бесед, почти на том же, на чем и началась, разве только что Тони почувствовал себя немного более уверенным в том, что он будет настойчив, вопреки всем, включая и Маргарет.

III

К концу марта Тони принял свое решение и стал действовать как можно быстрее. Ему было трудно объяснить, что именно заставило его решиться. Возможно, что настоящее решение было принято еще задолго до того, как он оставил Трувиль, и приведение решения в исполнение было только вопросом времени и подыскания оснований для подкрепления инстинктивного убеждения.

На апрельском заседании правления, после того как было разыграно обычное торжественное действо — жрецы культа денег машинально исполняли предписанный законом, но не имеющий значения ритуал, — Тони представил в письменной форме свой отказ от должности и просьбу о возвращении своего небольшого капитала. Будь для него дело менее серьезно, он пришел бы в восхищение от скрытого юмора положения и тех различных степеней комического изумления и морального неодобрения, которое вызвал его простой поступок.

— Что это? Что это? — воскликнул председатель, с вытаращенными глазами пробегая короткую бумагу. — Отставка? Ну, ну, Кларендон! Первое апреля было вчера!

— Я вполне серьезен, — сказал Тони спокойно, стараясь пользоваться их же фразеологией. — Это заявление представляет мое обдуманное решение, и я прошу правление дать делу законный ход.

— Но это чрезвычайный и неслыханный поступок! — сказал председатель, отклоняясь на спинку своего трона и хлопая рукой по столу — жест этот должен был означать непреклонную волю и острую до едкости проницательность. — Человек вашего возраста, перед которым вся жизнь и которому мы предлагаем такое будущее, отказывается от должности! Я… право, Кларендон, я должен серьезно просить у вас объяснения. Объяснения! — повторил он, оглядывая стол и словно ожидая аплодисментов своей превосходительной мудрости. Тут раздались сдержанные голоса: «Да, да, в самом деле», «Совершенно верно!», «Мы должны добраться до сути дела». Комическая сторона положения едва не заставила Тони расхохотаться самым роковым образом, а каменный, изумленный взор дяди Маргарет не облегчал для него труда подавлять этот смех, так и распиравший ему бока.

— Мне жаль, если вы видите здесь что-нибудь… э… э… неправильное, — сказал Тони, борясь со смехом, — но… это то, что я намереваюсь сделать. Что же такого необыкновенного в отказе от должности?

— В ваши годы? — спросил председатель. — К тому же как мы можем знать, что вы не собираетесь перейти к нашим конкурентам и унести с собой ценные секреты, которые вы здесь узнали?

— Я не знаю никаких ценных секретов, — отвечал Тони, — но во всяком случае даю вам слово, что я не буду сообщать ничего из того малого, что я узнал здесь, и не перехожу на службу ни к какому другому обществу.

— А как насчет изъятия вами своего капитала? — председатель игнорировал последнее замечание Тони. — Сумма большая. Это будет крайне неудобно! Вы намерены выбросить свои акции на рынок?

— Конечно нет! Если другие держатели захотят их купить, я готов ждать любой приемлемый срок. В противном случае буду спускать их маленькими партиями.

— Почему же не оставить их у себя? У вас отлично помещен капитал, и вы получаете высокий дивиденд.

— У меня есть веские личные причины для изъятия из дела этих денег.

Председатель глубоко вздохнул и обвел взором стол, словно желая сказать: «Ну, что же нам делать с этим неблагодарным мерзавцем?» Дядя Маргарет, который все краснел и краснел, вмешался в этот момент и обратился к Тони.

— Следует ли нам считать, что вы вполне серьезно делаете свое абсурдное предложение?

— Совершенно серьезно.

— А если мы откажемся поддержать его? (Прославленная твердость характера в полном блеске).

— Боюсь, что вам придется согласиться! — сказал Тони просто. — Мое решение принято.

— Следует ли нам предположить, что ваш… э… э… необъяснимый поступок означает сомнение в финансовом положении общества?

— Нисколько, — безразлично сказал Тони. — Ничуть не сомневаюсь, что оно в таком состоянии, которое с вашей точки зрения можно было бы назвать вполне благополучным.

— Значит, вы переходите в дело какого-нибудь иного типа? Хорошенько подумайте. Это ошибка в ваши годы, особенно когда вы уже крепко поставили свою ногу на первую ступеньку.

— Я не собираюсь заниматься ничем, что вы назвали бы «делом».

— Вы хотите сказать, что в вашем возрасте вы предполагаете удалиться от дел и ничем не заниматься? Прозябать в лености? Как вам это удастся с вашим пустячным капиталом?