Все люди — враги

— С меня хватит. И уверяю вас, я буду гораздо больше занят, чем был когда-либо занят здесь.

— Я не понимаю вас.

— Какое это имеет значение! — бросил Тони устало. — Я не могу вам объяснить. Ведь вполне достаточно того, что я сам знаю, что хочу делать.

Дядя покраснел еще больше, и Тони мужественно приготовился уже к вспышке гнева; но, по-видимому, какая-то мысль осенила старика, и он обратился к председателю в самом пышном директорском стиле, который, как было известно Тони, он надеялся перенести в один прекрасный день в палату общин.

— В течение моего долгого делового опыта, — сказал он, — многие молодые люди попадали в мой кругозор. По-моему, я могу позволить себе сказать, что мне известны все трудности и опасности, которые сопутствуют успешной деловой карьере, и, с вашего разрешения, я бы хотел наметить некоторую поправку к этому… неудачному… и близорукому… проекту нашего молодого друга.

— Пожалуйста, — сказал председатель.

— В такое напряженное и неопределенное для промышленности время, как сейчас, каждый человек должен быть на своем посту для блага всей нации. Мне не надо напоминать вам, что налоговое обложение велико, а трудности получения прибылей все увеличиваются. Нельзя швыряться людьми!

«Как он борется за то, чтобы удержать деньги в семье! — подумал Тони. — Сейчас мы услышим, что Бог гневается».

— По моему мнению, наш молодой друг, у которого нет ни нашего опыта, ни нашей ответственности, поступает с непостижимым легкомыслием. Но молодые люди остаются молодыми людьми, и мы, понимающие в жизни больше их, должны быть готовы обращаться с ними снисходительно, пока они окончательно не привыкнут к упряжи.

— Старый лицемер, — пробормотал про себя Тони, — не воображай, что тебе удастся посадить меня в лужу!

— По моему мнению, наш молодой друг действовал поспешно, под влиянием минуты, не вполне обдумав последствия, и я думаю… нет, я уверен, что надо дать ему возможность хорошенько ознакомиться со всеми перспективами. Намечаемое мною предложение состоит в том, чтобы дать ему время обдумать этот вопрос в течение двухмесячного отпуска.

— Разумеется! — сказал председатель. — Конечно! Ему нужен отпуск!

— Да, отпуск, — сказали все, как бы испытывая огромное облегчение, что найдены сразу и объяснение такого еретического и оскорбительного поступка, и способ сплавить Тони с глаз.

— Ваша отставка будет лежать на столе до июньского заседания правления, — сказал дядя Тони, — и к тому времени, когда заседание состоится, я уверен, — я уверен, что мы все уверены, что вы сами возьмете обратно свое заявление. Поезжайте в отпуск, мой мальчик, веселитесь, но время от времени думайте серьезно о представляющихся вам перспективах и о своем долге, долге полезного и уважаемого гражданина!

Тони потерял всякое расположение к смеху. Он чувствовал, что не может дольше терпеть это глупое ханжество, и отлично видел, куда ведет его хитрая уловка старого джентльмена. За время мнимого отпуска — смешно, что Уотертон внес такое же идиотское предложение! — все семейные батареи, начиная с Маргарет, будут направлены на него, и его забьют до смерти. Не потому, что родственники хоть чуточку заинтересованы в нем лично, но потому, что его жизненное назначение состоит в добывании денег, как можно больше денег для Маргарет, чтобы она могла тратить их на взлезание все выше по общественной лестнице.

Тони встал и взглянул на собравшихся.

— Я вижу, что для меня совершенно бесполезно пытаться объяснить свои мотивы, — сказал он. — Вы их не поймете. Я почтительно отклоняю это предложение. Мое решение безусловно и окончательно. Вы можете соглашаться или не соглашаться с ним. Я ухожу в отставку и больше не буду брать ни жалованья, ни директорского вознаграждения. И кроме того, пока мои деньги остаются в обществе, я не стану брать за них больше пяти процентов, — все, что свыше, будет возвращаться. Единственная просьба, с которой я к вам обращаюсь, это оставить на службе моих секретаря и машинистку. Я ухожу и не вернусь. Прощайте!

И он вышел, не обращая внимания на протесты и восклицания.

Так все это произошло. Тони попрощался со своими подчиненными еще до начала заседания правления и оставил в полном порядке свой стол и бумаги для передачи заместителю, — если такой ненужный спекулянт на почве промышленного непотизма[133] должен иметь какого-нибудь заместителя. Следовательно, он мог сейчас же уйти из конторы. Но когда он спускался по полированной гранитной лестнице с сияющими медью и лаком перилами, у него было такое ощущение в затылке, словно в него вот-вот выстрелит какой-нибудь снайпер, — дядя Маргарет мог вынырнуть внезапно из какой-нибудь боковой двери и начать новый добродетельный спор. Швейцар дотронулся до шапки, и Тони дал ему бумажку в десять шиллингов в виде очистительной жертвы.