Все люди — враги

«Приветствую тебя, великолепное поражение. Разве бывают какие-нибудь битвы, кроме проигранных битв, какие-нибудь дела, кроме проигранных дел, какая-нибудь жизнь, кроме горшечных черепков в Селинунте[167]? Холоден был ветер, но я, дрожа от лихорадки в холодном солнечном свете, видел, как они проходили, люди с остроконечными бородами, люди, избороздившие моря и сушу. И вот я, трясясь от лихорадки, узрел и отверг состояние, приносящее три процента. Лучше я буду питаться дикими травами, а вы сажайте себе капусту в Бекингеме…»

* * *

В другой комнате добрый корабль, Маргарет, приготовлялся к дневному рейсу, туго подтягивая шелковые чулки, беря на гитовы панталоны, поднимая на стропах бюстгальтер, накрашивая губной помадой бугшприт.

Тони отошел от окна и последовал в ванную комнату. Он ненавидел бритье, зато наслаждался ванной: ванна — последнее убежище в переполненной Европе. Теперь все поэты сочиняют в ваннах — это единственное время, когда они могут подумать.

Предположим, что один миллиметр бороды сбривается ежедневно в течение пятидесяти лет, это составляет чуть ли не пятьдесят метров на протяжении жизни. Карл Великий, пышнобородый, ничто в сравнении с этим. Бритье, ванна, зубы, волосы, ногти — что это за жизненная симфония? Говорят, королева Елизавета, когда ей минуло шестьдесят, устала жить и больше никогда не мылась. Вот Микеланджело предостерегал же своего племянника, что ванны, мол, очень опасны; он был старый, грязный христианин.

«Завтра никогда не бывает новым днем, мы его всегда закладываем. Или оно уже заложено еще до нас — «войска пройдут в боевом порядке в три часа утра». Сегодня… — и Тони, подогнув колени, скользнул в теплую воду. — Почему не все ванны делаются длиной в шесть футов?.. Сегодня я заложил свой завтрак Харольду и Уолтеру. Не хочу встречаться с Харольдом и Уолтером. Я знаю точно, что они будут говорить, они столько раз уже говорили это. Они будут увещевать меня жить жизнью мужчины и не валять больше дурака и будут намекать на тот очевидный факт, что Маргарет и я связаны теперь только по чистой видимости. Я буду стараться морочить им голову и во всяком случае ничего не выболтаю о Маргарет. Зачем это делать? Мы проводим вместе почти шесть месяцев в году. Почему я не увертываюсь от этого свидания? Потому что знаю, что через две недели еду в Тунис с Уотертоном, и мне все равно, как я трачу дни своего изгнания здесь».

Он услышал приглушенный стук выходной двери. «И куда это Маргарет уходит так рано, или, может быть, не так уж рано? Могла бы, по крайней мере, сказать au revoir[168] через замочную скважину».

Тони вылез из ванны и пошел одеваться в комнату, служившую ему спальней и кабинетом. На этот день его ванные размышления были кончены. На столе лежало несколько только что вскрытых писем, из которых он выбрал одно, гласящее:

«Дорогой Тони, мне интересно, помните ли вы Эвелин? Я знавала вас когда-то, давно-давно, когда вы были совсем мальчиком в Вайнхаузе, поэтому нет ничего удивительного, если вы и забыли меня.

Смерть вашей матери была для меня большим горем. Она была славная женщина и выказывала мне много доброты.

Через два-три дня я возвращаюсь в Индию. Мой муж служит на индийской гражданской службе, а я приезжала в Англию посмотреть, как мальчики — два таких чудесных мальчика, Тони! — будут устроены в школе, и купить кое-что.

Я часто думала о том, что с вами сталось, а теперь узнаю, что вы женаты! Вероятно, вы уже взрослый, но я всегда думаю о вас как о забавном пылком мальчике, которого я знавала. И решила, что попытаюсь увидеть вас до отъезда. Только что узнала ваш адрес — мне, конечно, и в голову не пришло заглянуть в телефонную книжку.

Не придете ли вы и ваша жена пообедать со мною завтра в половине восьмого? Мне было бы ужасно приятно, если бы вы пришли! Напишите, пожалуйста! Как странно будет снова увидеть вас!

Искренно ваша

Эвелин.

Р. S. Я и забыла сказать, что остановилась в отеле «Резиденси».

Письмо было написано на листке, вырванном из обыкновенного блокнота, и не помечено числом месяца. Довольно путаная, бессвязная записка, и совершенно бесцветная. До последнего момента не давала своего адреса и так и не написала фамилии! И как ему найти Эвелин? И что она подразумевает под этим «завтра»? Завтра, то есть после того дня, когда она писала, или на другой день после того, как он получит ее письмо? Очевидно, она женщина не методическая и не заботливая.