Все люди — враги

— Он теперь так меня чуждается. Словно я напоминаю ему маму, ничуть его при этом не утешая. И он просто подумает, что я стараюсь увильнуть от всяких неприятностей.

— Н-да, — буркнул Скроп, — вот оно как? Придется, пожалуй, мне с ним поговорить. Знаешь что? Скажи ему, что я завтра заеду его повидать в три часа, хорошо?

Тони провел несколько беспокойных дней, с волнением ожидая дальнейших событий. Уже наступила вторая неделя декабря, и вот как-то, когда он сидел за книгой, к нему вошла горничная и сказала, что его просят зайти в кабинет. Он пошел почти с таким же виноватым чувством, какое испытывает ученик, идущий к директору школы за головомойкой.

— Я слышал, — без всяких предисловий начал отец, — что ты хочешь изучать архитектуру как профессию и считаешь необходимым провести несколько месяцев в Италии, чтобы сделать кое-какие расчеты и вообще заняться научным анализом различных стилей?

Антони и не думал составлять такого плана, но тотчас же сообразил, что Скроп нарочно представил это дело в подобном виде, чтобы вызвать сочувствие отца; поэтому он просто ответил «да».

— Мне казалось, что современные научные принципы можно лучше изучить в Англии или в Германии, но Скроп заверил меня, что твой образ действий правилен. Пока ты будешь в отсутствии, я в Лондоне все устрою, чтобы ты мог продолжать занятия в надлежащем направлении, когда оно выяснится, — я совершенно не осведомлен в таких вопросах.

— Спасибо тебе, папа.

Отец отмахнулся от благодарности, считая ее излишней, и продолжал:

— Я бы предпочел для тебя научную карьеру — но не будем об этом говорить. Ты знаешь, я не богат, и я тебе говорил о маминых…

— Да, да, — прервал Тони, со страхом увидев страдальческий взгляд отца, вызванный мыслью об умершей.

— Я не в состоянии широко обеспечить тебя, но этого должно тебе хватить месяца на два. Вот тебе наличные деньги на билет и проездные расходы, а по этому документу ты получишь деньги в главных итальянских банках. Будь бережлив и помни, что большим ты не сможешь располагать.

— О папа, как мне благодарить тебя!

— К твоему возвращению я уже буду жить в Лондоне. Я тебе сообщу адрес. Тебе придется самому позаботиться о себе, — забудь происшедшую здесь трагедию… и… веселись.

И он вручил Тони десять фунтов золотом и акредитив на сто фунтов стерлингов.

X

Впервые за много месяцев Антони чувствовал подъем духа, когда тихоходный местный поезд вез его по оголенной, размытой дождями равнине в Ньюхэвен. Он выяснил, что поездка в третьем классе через Диепп до Рима обойдется ему всего лишь в три фунта, и рассчитывал экономить на всем, чтобы как можно дольше прожить в Италии. Кроме того, поездка в третьем классе сулит больше приключений: там не будет никаких англичан и ему придется всецело полагаться на свой скудный запас итальянских слов, которые он выучил сам или же почерпнул от Хенри Скропа. Теперь, как бы избавляясь от гнета отцовского культа умершей, он не ощущал никакой горечи, но испытывал растущее чувство свободы и живой интерес ко всему.

На пристани в Ньюхэвене было темно и ветрено, а поездка на пароходе оказалась более чем неприятной, так как пассажиры третьего класса ютились на корме, непосредственно над винтом. Тони лежал на деревянной койке и боролся с тошнотой, раздумывая о своей жизни, о Маргарет, о Робине, о книгах, которые он прочел, и о местах, которые он увидит. Скамейки во французских вагонах были жесткие, а ночь — черная и бурная, но скорость поезда убаюкивала его, и он уснул, а когда проснулся, поезд с визгом уже прокладывал себе путь к окраинам Парижа и заря рассеивала ночные тени. Тони, единственный из пассажиров, объехал кругом к Лионскому вокзалу по железнодорожному кольцу (обнаружив, что это входит в стоимость его билета), затем прошелся по покрытым слякотью парижским улицам, напился кофе, съел булку и купил плитку шоколада. В десять часов он уже находился в поезде железной дороги Париж — Модена и ехал через незнакомую местность. Весь день он сидел в своем углу, читая по-итальянски или глядя на безлиственный, равнинный пейзаж. К его удивлению, воздух становился все холоднее по мере того, как они приближались к югу. Склоны высоких холмов у Дижона были покрыты снегом, а на следующих станциях лежал мокрый снег. Стемнело еще задолго до того, как они достигли Шамбери, а когда начался продолжительный, медленный подъем через Савойские Альпы, Тони увидел смутные очертания величественных снежных гор, черных от сосен. Поезд полз все выше и выше, останавливаясь на мелких второстепенных станциях, где закутанные в плащи люди выходили из вагонов и тяжело ступали по снегу. А в Англии было сыро, но тепло!