Все меняется

Клэри хорошо помнила, как притворялась спящей, а сама прислушивалась к тому, как на ее постель осторожно кладут чулок. Луиза и Полли в это время крепко спали, но она – особенно в военные годы, когда ее отец считался пропавшим без вести, – всегда приоткрывала глаза, чтобы посмотреть в щелочку, кто принесет чулок. В то время вход в гостиную был для нее закрыт, а сегодня вечером она смотрела на нее взрослыми глазами. Прелестные шторы, выбранные по настоянию тети Рейчел, – плотный ситец с кремовыми розами по темно-зеленому фону, – стали совсем ветхими; задергивать их приходилось очень осторожно, чтобы не расползлись еще сильнее. Обивка диванов и кресел протерлась, подлокотники засалились. Абажуры потемнели от времени до почти кофейного оттенка, а громадный ковер на всю комнату изобиловал опасными, хоть и хорошо знакомыми всем прорехами.

Клэр надеялась, что ее пьесу привезут обратно в Лондон в новом году. Пока что она заработала на ней небольшие деньги, но один агент написал, что был бы рад стать ее представителем. Арчи сказал, что это хороший признак, означающий, что ей незачем беспокоиться о деньгах. Так что она договорилась встретиться с агентом после праздников. Ей не давал покоя другой тревожный факт: она понятия не имела, о чем писать дальше. Несколько раз она порывалась сочинить новую пьесу, но все обрывки, которые ей удалось изложить на бумаге, так и остались обрывками – бессмысленными и бессвязными. Она с нетерпением ждала переезда к Руперту и Зоуи и напоминала себе о решении отложить попытки снова взяться за писанину, пока они не устроятся на новом месте. А пока предстояла другая задача – попрощаться с Хоум-Плейс. Ей с Арчи повезло, как никому другому в семье: самый тяжелый удар был нанесен по Хью, Эдварду и Рейчел, и среди них троих Рейчел ждало самое мрачное будущее. Когда Клэри думала о Рейчел, в ее воображении рождались всевозможные ужасы. А если бы и Арчи умер, как Сид, и у нее не было Берти и Гарриет, и никакой возможности найти приличную работу, вдобавок она лишилась бы всех денег и вынуждена была зарабатывать…

– О чем ты плачешь?

Она объяснила.

– Дорогая моя, ты наверняка безумно счастлива, если тебе приходится выдумывать причины, чтобы поплакать. Я в полном порядке, как и дети. А ты теперь драматург. Да, у нас в самом деле есть причины тревожиться за других, но как сказала Рейчел, мы собрались здесь, чтобы повеселиться на Рождество. Сейчас я обниму тебя своими чудесными здоровыми руками, и ты сразу уснешь.

* * *

Хоть Риверс и дремал у Джорджи на шее, он моментально проснулся, стоило Хью зайти в комнату с чулками. Он уже научился прятаться под одеяло при появлении других людей, не Джорджи, и таиться там, пока они не уходили. Проводить ночь в своей холодной клетке ему совсем не хотелось, и поскольку Хью не зажигал света, было неясно, ушел он или еще нет. Проснувшись, Риверс понял, что не прочь перекусить, и, к счастью, обнаружил половинку диетической печенинки под подушкой, рядом с головой Джорджи. Ее он и сгрыз тихонько, чтобы не разбудить друга.

* * *

Рейчел поспешно раздевалась. Она продрогла до костей, ее руки приобрели жуткий синюшный оттенок, ступни казались ледышками. Она твердила себе, что все идет просто замечательно, что Лора уморительна, младший сын Полли прелесть – она всегда любила маленьких, и каждый новый казался ей очаровательнее предыдущего, – а как чудесно миссис Тонбридж справляется с угощением для такого множества едоков, как добры и заботливы ее братья и милый Арчи, как радушно и ласково они встретили Вилли, как ловко Роланд справился с гирляндами для елки, как внимательны Зоуи и Джемайма, Клэри и Полли с их готовностью помочь, как все они прекрасно ладят друг с другом… При этом ей вспомнился Эдвард, от которого все еще не было вестей, и она невольно помолилась, чтобы Диана не вздумала явиться вместе с ним на обед в День подарков. Без нее Вилли будет гораздо легче.

К этому времени она уже лежала в темноте с двумя горячими грелками, и слезы струились по ее лицу. Она позволила себе тихонько поплакать, потом велела взять себя в руки. Сегодня была годовщина смерти Сид.

* * *

– Вряд ли он настроен серьезно, милый. Ты же знаешь Невилла – ему всегда нравилось дразнить людей.

– Дело не в том, что я против его женитьбы. Я против этой его манеры извещать нас таким вот образом. Он прямо мастер бездумных посланий. Но будь он сейчас здесь, Джулс пришлось бы тяжелее.

– Джулс уже влюблена в другого. Она думает, я не знаю, и будет лучше, если так она и продолжит считать.

– И в кого же она влюблена?

– В какого-то студента театральной школы. Но имей в виду: ты ничего не знаешь.

– Ладно. – Он улегся в постель. – Скорее, дорогая, здесь так холодно.

Вечно она подолгу укладывалась. Пришлось заняться чтением, чтобы не раздражаться, и он углубился в томик рассказов Чехова в бумажной обложке.

* * *