Все меняется

– Не переходить на рысь.

– Но мы же просто не смогли ее остановить, мама! – возразила Джейн. – Она так ударила пятками в бока бедного Колокольчика, что он, конечно, пустился рысью. Знаешь, она ведь такая непослушная.

– Так. Довольно. Вам придется извиниться и перед Саймоном.

– Мама, а ты тогда обязательно поговори с Эндрю – пусть больше не ябедничает. Когда ему не на что ябедничать, он все выдумывает.

– Это всех вас касается. Вам известно, где ваш отец?

– Повез их на машине. Теперь нам можно идти?

Когда они вышли, Полли выглянула в окно, выходящее на подъездную аллею, и поманила отца в дом.

– Все в порядке, папа, Джералд их повез. Он знает дорогу и прекрасно ладит с медсестрами. Пойдем обедать.

* * *

Они вернулись в три. Оказалось, у Лоры сломаны правая рука и левая нога. Она была страшно взбудоражена происшествием.

– Мне целых две повязки наложили – твердые такие, чтобы все писали на них свои имена.

– Лора держалась очень смело.

– А как же! Очень-очень-преочень смело.

Джералд на руках отнес ее в кухню, где Джемайма устроила ее в кресле с подлокотниками и подушками, а няня принесла мягкую скамеечку под ногу.

– Там мне соединяли кости, сказали, что будет больно, и правда было – очень, оба раза, – а потом накрутили обычные бинты, а пото-ом… – она выдержала эффектную паузу, – …намазали на все места, где было сломано, такую белую мягкую липкую штуку и сказали, что надо подождать, когда она засохнет, а я ничего, потому что дядя Джералд такой добрый, он дал мне шоколадное печенье. И теперь эта белая штука вся твердая. И я буду ходить с ней несколько недель, и купаться с ней нельзя, и я даже не плакала – только пять слезинок уронила, правда, мама? А мама все время держала меня за руку, а на Колокольчике я скакала рысью, вот только снова покататься не получится, пока эту твердую штуку не снимут.

– Ну ладно, мисс Лора, а теперь ешьте.

Няня положила ей в миску немного картофельной запеканки без корочки и чайную ложку. Но Лора не привыкла держать ложку в левой руке, и еда разлеталась во все стороны – совсем как у Спенсера, подумала Полли. Когда она сунула ему ложку детского питания «Фарекс», он с отвращением скривился, и вся еда вытекла у него изо рта. В конце концов Хью удалось скормить Лоре несколько полных ложек. Есть она не хотела и внезапно начала всхлипывать.

– Ничего не хочу вообще! Не хочу противную запеканку!

– Реакция, – негромко, но внятно высказалась няня.

Хью подхватил Лору на руки и понес из кухни, сопровождаемый Джемаймой.

– Ей нужно как следует отдохнуть, вот и все. Чаю она сможет выпить и попозже. А вам, Элайза и Джейн, не следует так глазеть на людей. Это невежливо.

– Невежливо, – с довольным видом повторил Эндрю. До конца выходных он всячески опекал Лору, играл с ней в карты – в «кто первый» и «дамку», помогал складывать маленькую деревянную головоломку. Джералд переделал допотопную коляску, купленную еще для близнецов, в импровизированное кресло на колесах, и все писали на гипсе Лоры свои имена и пожелания. Джемайма приспособила один из чайных подносов так, чтобы Лоре было где играть в карты или в головоломку, Элайза и Джейн по очереди читали ей. Лора добилась разрешения сходить покормить морковкой пони, обеспокоенные родители сопровождали ее. Она гладила бархатные носы лошадок и норовила поцеловать Колокольчика, но тот, вскинув голову, ускакал прочь. Морковка кончилась, так что пони не видели смысла поддерживать компанию. Все извинились перед всеми, и всем от этого полегчало.

– Не забудь про дядю Эдварда и Диану, хорошо? – шепнула Полли отцу, обнимая его на прощание.

– Не забуду, Полли. Милая, я так горжусь тобой.

Лору уютно устроили на заднем сиденье, Хью сел в машину, а Джемайма, прощаясь с Саймоном, обняла его так ласково, что он зарделся от удовольствия.

Часть 7 Ноябрь-декабрь 1957 года

Рейчел и Сид

– Дюши обожала Грегори Пека.

– Знаю. Помню, однажды она сказала, что охотно вышла бы за него замуж.

Сид выманила Рейчел на неделю в Лондон, соблазнив походами в театры, на концерты и в кино. Но несмотря на нескончаемую череду этих удовольствий, поездка получилась не самой удачной. Рейчел нервничала и постоянно возвращалась мыслями в Хоум-Плейс, гадая, начали ли мастера, с оценками которых согласился Хью, чинить крышу или еще нет. Сид уже была готова признать, что ее собственный пессимизм, возможно, объясняется непреходящим ощущением усталости. Почти сразу же после того, как она вставала утром с постели, у нее начинала ныть спина, и в течение дня боли усиливались. Обычно ей удавалось скрывать их от Рейчел – по крайней мере, так она считала, пока однажды утром, после просмотра «Римских каникул», Рейчел не объявила ей за завтраком:

– Сид, дорогая, сегодня я везу тебя на прием к доктору Планкетту. С твоей спиной определенно что-то не так, и я знаю, что ты, будь твоя воля, так и продолжала бы страдать молча. Ты записана на половину одиннадцатого. И я еду с тобой.

Ее голос звучал так спокойно и решительно, что Сид осталось лишь ощущать благодарность за то, что все уладили за нее.

* * *