Все зеркало

– Молодцы, парни, – похвалил он. – Германская молодёжь… Она… Она… – небритый запнулся, видимо, позабыв, что собирался сказать – Всех угощаю, – нашёлся он и повернулся к соседней компании. – Эй, Отто, тащи сюда пиво, здесь наши люди.

Вслед за верзилой желание угостить компанию обнаружили ещё человек пять. Затем явился Ганс, мигом заставив столик выпивкой и съестным, и Вилли, откупорив бутылку со шнапсом, сноровисто разлил по рюмкам.

– Ну, за успех нашего дела! – сказал он.

Курт, чокнувшись с друзьями, опростал рюмку, запил пенным «Хофброем» и набросился на сосиски. Потом были ещё тосты и ещё пиво, и Курт сам не заметил, как основательно захмелел. Малознакомые, не очень симпатичные люди, стали вдруг казаться ему приятными и близкими.

Заиграли «Хорста Весселя».

– Свободен путь для наших батальонов, свободен путь для маршевых колонн, – надрывно заорал Вилли.

Курт сам не заметил, как непроизвольно принялся подпевать «Хорста Весселя» сменила «Германия, Германия», за ней затянули «Лили Марлен», потом опять «Хорста». Когда музыка, наконец, утихла и смолкли голоса, Курт уже плохо понимал, что творится кругом.

– Эберштайн, – восторженно ахнул Вилли. – Глядите, глядите, вот он.

Эберштайном оказался полицей-президент города. Для него моментально соорудили трибуну, и он, зажав пивную кружку в левой руке и револьвер в правой, вскарабкался на неё.

– Как фюрер в двадцатом третьем, – восторженно ахнул Юрген.

– Друзья мои, – Эберштайн стволом револьвера поправил пенсне на длинном хрящеватом носу. – Граждане великой Германии! У меня для вас скорбное известие. Вчера в Париже еврейский экстремист Гершл Гришпан стрелял в моего личного друга, верного сына отечества, посла нашей страны во Франции Эрнста фон Рата. Сегодня утром, в госпитале, Эрнст скончался. Почтим же его память, друзья мои.

6. 2017-й

В Хофбройхаусе было многолюдно, и на первый взгляд казалось, что в знаменитом баварском пивном зале попросту нет свободных мест.

Ханна медленно шла вдоль столиков, накрытых клетчатыми красно-белыми скатертями, и внимательно осматривала посетителей, распивающих пиво. Бауэр в компании троих мужчин сидел в дальнем углу зала. Галстуки сняты, воротники рубашек расстегнуты – официальная часть конференции закончилась, участники пришли в Хофбройхаус отдыхать. Ханна бросила быстрый взгляд на столик по соседству. Ещё двое. Накачанный скуластый блондин с блеклыми глазами и смуглый остролицый азиат. Вольф и Мансур, незамедлительно подсказала память. Персональные телохранители, надёжные, видавшие виды профессионалы.

Ханна огляделась, взглядом выцепила ближайший свободный столик и медленно направилась к нему. Мягко облегающее фигуру черное платье, белокурые, свободно падающие на плечи локоны, голубые глаза и минимум косметики – внешне Ханна была сейчас воплощением всего того, что привлекало Бейдра в женщинах. Бауэр проводил её заинтересованным взглядом и, одарённый быстрой улыбкой, приложил заметное усилие, чтобы вернуться к собеседникам. Десятью минутами позже он поднялся и за руку попрощался с обоими.

– Позвольте составить вам компанию?

Ханна улыбнулась вместо ответа – Бейдру Бауэру не нравились слишком инициативные женщины.

– Бейдр, – представился он, присаживаясь напротив.

– Анна.

– Вы – не местная?

– Из Голландии.

Ханна улыбнулась и вновь замолчала, – Бейдру Бауэру не нравились слишком разговорчивые женщины.

– Но у вас прекрасный немецкий.

Конечно, у неё был прекрасный немецкий. А также английский, русский, испанский, арабский и иврит – Центр натаскивал своих оперативников на совесть.

– Мои предки переехали из Баварии в Нидерланды полвека назад, но в семье всегда говорили по-немецки.

– Понятно, – Бейдр кивнул. – И что вы делаете в Мюнхене?

– Служащая в филиале Амстердамской торговой фирмы. Ещё получаю магистра в университете.

Бейдру Бауэру не нравились бездельничающие женщины. Излишне успешные – тоже. Список того, что не нравилось Бейдру Бауэру в женщинах, можно было продолжать бесконечно.

Взрыв бурного смеха за спиной на мгновение отвлек Ханну. Она обернулась, и сердце с маху садануло по рёбрам. За длинным деревянным столом сидели трое уже знакомых ей парней в одежде стиля тридцатых годов прошлого века. Один пожимал руку официанту, второй оглядывался, третий, явно перебравший спиртного, пьяно смеялся… Закружилась голова, и в следующий миг Ханна сама уже сидела за столом, напротив востроносого и по левую руку от здоровяка.

– Эберштайн, – восторженно ахнул тот. – Глядите, глядите, вот он.

Ханна резко обернулась, но вместо неведомого Эберштайна увидела лишь озадаченно глядящего на неё Бауэра.

– Вам нехорошо?

– Нет-нет, простите, задумалась.

Видение длилось всего секунду-другую. Когда реальность вновь приняла чёткие очертания, Ханна поняла, что больше не может игнорировать паранормальные явления.

«Дело даже не в людях из другого времени, которые спонтанно появляются и исчезают, – лихорадочно думала Ханна. – Кажется, она сама окунается в это другое время. Словно ныряет во временную воронку, будто в омут, но прошлое не принимает её и вышвыривает обратно. А может быть»…