Всего лишь зеркало

Вмешался солидный мужчина. Он со знанием разъяснил, что собакам на исповеди быть не полагается. Они животные нечистые, и потому загрязняют Храм Божий. Бывали случаи, когда Храм приходилось переосвящать. Да-да. Часть сочувствующей публики переметнулась на сторону мужчины. Возникла дискуссия в цивилизованных рамках. Все говорили правильные слова, расставленные в правильном порядке. Но все это вместе взятое являло собой чудовищную глупость.

На меня в очередной раз накатило хорошо знакомое мне чувство вселенского абсурда. Всемирно-исторический маразм никто в упор не замечал: вот что было забавно. Зрение миллиардов было устроено таким чудесным образом, что они видели во всем благодать и непостижимость. Для меня же непостижимым было только одно: как они умудряются жить-поживать без царя в голове, как они до сих пор не сгинули со своими лицемерными душонками, которые смердят, кажется, мне одному. Если бы я попытался встрять в любую дискуссию на любом шоу, сочувствие публики было бы не на моей стороне. Меня бы просто съели. Неужели весь мир копошится назло мне?

Я отреагировал как обычно: достал из холодильника кефир и сделал добрый глоток. Терпкая живительная влага сделала свое дело. На миллиарды стало наплевать. Мне нужна была только Оля.

Я переключил канал. Переделанная на новый лад старая история любви примирила меня с абсурдом. Печальная мелодрама: вот лекарство ото всех печалей. Ничто не ново на земле. Под луной. К сожалению.

Во время рекламной паузы (рекламировали новую модель телевизора: «сверхплоский экран, райское наслаждение») я, чтобы избежать клипового вала, переключил канал и услышал анекдот от постоянного унылого ведущего, изображающего жизнелюбие.

«Доктор (внимательно осмотрев больного). – Этого пациента в морг.

Пациент (жалобно). – Доктор, может все-таки в реанимацию?

Доктор. – Больной, не занимайтесь самолечением. Я сказал в морг – значит, в морг».

Анекдот хороший, но, опять же, с бородой. Столько информации, а ничего нового.

Неужели ничто, совсем ничто не ново под солнцем?

31

У людей ведь небогатая фантазия: вечность у них облицована мрамором, ангелы представляются в виде невинных младенцев, а невинные, но незаконнорожденные, младенцы – кошмаром для законопослушных пап.

Кстати, по поводу младенцев. Вчера я погорячился, утверждая, что телевидение не удивит вас ничем новым. Думаете, почему я смотрю телевизор? Потому что у меня нет кошки?

Не только поэтому. Телевидение изумляет меня тем, что неутомимо заваливает вас все новыми и новыми аргументами, подтверждающими старую истину, которая гласит: люди глупы, но еще глупее тот, кто позволяет себе обнаруживать свой ум. Какими великолепными образцами глупости иной раз побалуют вас! Выдумать такое невозможно. Есть просто шедевры.

Вот перл, украшающий мою коллекцию идиотизмов, радикально обновляющуюся каждые три дня. Где-то в Канаде в срочном порядке стали вытравливать амурчиков или ангелочков (в общем, младенчиков с крылышками) с барельефов старого культового здания – католического собора. Почему? Потому что младенцы с крылышками стали ассоциироваться у паствы с педофилией в храмах. Амурчики стали уликами. На воре загорелась шапка. Малиновые колпачки кардиналов стыдливо пылали. Если бы священники хотя бы на один вечер оторвались от Библии, они бы поняли: сбивать ангелов – значит де факто признавать педофилию и делать ангелов ее символами и провозвестниками.

Вроде бы пустячок, ничего нового, но, согласитесь, придумать такое невозможно. Меня радует глупость человеческая, это единственный источник моего хмурого оптимизма. Люди боятся самих себя, и вынуждены обращаться к разуму. Вынуждены! Для меня это звучит как молитва последней надежды. Амен.

Я бы сохранил все телепередачи в записи, чтобы потомки, если они появятся, воочию убедились: самое удивительное не то, что человек произошел от обезьяны, а то, что он не желает замечать своего сходства с этой Божьей тварью.

А по поводу младенцев я бы хотел добавить следующее. Моей жизни стало угрожать обстоятельство, которое раньше не воспринималось мною как меня касающееся. Очевидно, где-то глубине души к детям, нашему будущему, я относился серьезно. Представить себе, что мое будущее находится во чреве рабы Божьей Светланы, было для меня пыткой. Кроме того, по этому поводу неизбежно было объяснение не только со Светланой, но и с Олей. Это меня не радовало.

Как только решишь вернуться к жизни, сразу появляются проблемы, от которых не хочется жить. Может быть, поэтому я решил съездить на могилу к Алику. Поводом же послужило то, что я ни разу там не был.

Каково же было мое удивление, когда я обнаружил рядом с ухоженным холмиком рыдающую вдову! Да-да, Светлана плакала не на публику, ибо на сотни метров вокруг не было ни единой живой души. Как я и предполагал, Алик был похоронен рядом с детской могилкой. Мальчика звали Артем. Он был крещен. Я стал невольным свидетелем трогательной семейной сцены.