Вселенная русского балета

Потом Джордж Баланчин поставил на нее мюзикл «На пуантах». Макарова вышла в образе соблазнительной Дивы. Это был уже не классический балет и даже не современная хореография. Это – мюзикл, и его делал знаменитый Мистер Би, мастер с безупречным вкусом. Незабываемый номер, когда появлялась очаровательная Дива, а вокруг – напористые парни, добивающиеся ее внимания. Все было новым – и эстетика, и театр, но Наташа смело окунулась в работу и за эту роль получила авторитетную премию «Тони» и приз американской критики как лучшая актриса года. Потрясающие успехи с первых шагов!

Из хореографии Баланчина Наташа перетанцевала очень много балетов: «Симфония до-мажор», «Аполлон Мусагет», «Серенада», «Агон», «Тема с вариациями», «Четыре темперамента»… Если перечислить все номера и балеты, это, наверное, будет самый длинный список балеринского репертуара. Стилем Баланчина она овладела в совершенстве, расширив свой собственный танцевальный опыт.

Макарова стала учиться у американских балерин. Училась с легкостью переключаться с классики на модерн: сегодня – «Лебединое озеро», завтра – Баланчин, послезавтра – Элвин Эйли, потом Энтони Тюдор, и так далее. И ей удалось сделать невероятное: сохранив уникальную русскую балетную школу, она абсолютно овладела легкостью и раскованностью, которые требовала современная хореография. Особо она работала над выразительностью стоп, над тем, чтобы «у стоп была дикция». Она видела, как этим владеют американские балерины, и сознательно занималась, чтобы стопы стали такими же выразительными, как кисти рук.

Когда-то в Лондоне Наташу поразили спектакли американского хореографа Энтони Тюдора, и в Америке она приступила к работе над так понравившимся ей «Сиреневым садом», а параллельно – над балетом «Огненный столб». Сам балетмейстер не особенно помогал новичкам осваивать его необычную хореографию: бросал их и смотрел – «выплывут» или «не выплывут». Макарова «выплыла» с блеском. И тут же переключилась на новое.

Джером Роббинс – хореограф непростой, с трудным характером. Но работать с ним Наташе было легко, потому что она очень хорошо понимала его. Джером Роббинс поставил для Макаровой и Барышникова «Другие танцы» – балет изумительный, один из лучших, да еще в нем встретились два гениальных танцовщика. О времени работы с Роббинсом Макарова вспоминала: «Танцуя “Другие танцы”, словно плетешь шаль из валансьенских кружев, где само кружево – хореографическая ткань, а воздушные дыры, облекаемые этим кружевом, это паузы, подтексты, оттенки». Хореограф, казалось, давал танцовщикам свободу, и в записи все это смотрится так, будто они импровизируют – настолько легко и изысканно получается. И хорошо виден фирменный стиль Натальи Макаровой – невероятно красивый изгиб спины, закинутая голова, – который всегда отличал ее в постановках и которому пытались подражать следующие за ней балерины.

За четыре года Наташа встала на ноги и поддержала Михаила Барышникова, в 1974 году оставшегося в Америке. Их всегда связывали дружеские отношения, и она стала его партнершей в первой для него «Жизели» в Нью-Йорке. Макарова должна была танцевать этот спектакль со своим прекрасным партнером Иваном Надь, но упросила его уступить «Жизель» Мише: было очень важно, чтобы в конце сезона Барышников уже появился на американской публике. Критики назвали спектакль «русским психологическим театром». Это был огромный успех!

Макарова и Барышников были прекрасной парой: Барышников от природы невысокого роста, но невероятно пропорциональный, и хрупкая невысокая Макарова, тоже пропорционально сложена. И в «Дон Кихоте», и в «Жизели», и в балетах Баланчина смотрелись они великолепно. Это был дуэт двух равноправных звезд, в котором не было ведущего и ведомого, а были две уникальные личности – два русских гения.

В 1971 году в Сан-Франциско Наталья познакомилась с будущим мужем – бизнесменом, страстным балетоманом Эдвардом Каркаром (как выяснилось, он брал автограф у Наташи еще в шестидесятые годы, когда она была на гастролях в Америке с Кировским театром). Шафером на свадьбе, состоявшейся в феврале 1976-го, был Миша Барышников, он держал венец над невестой. Об этом свидетельствуют сохранившиеся фотографии.