Всемирная история. Российская империя

И пала Российская империя, которая на протяжении 1917 г. превратилась сначала в Российскую республику, а потом в диктатуру пролетариата. Случилось еще много всякого – и в Британии, и во Франции, и в Германии, и в Италии… Но мы не можем судить все страны по одному лекалу. Всюду были свои особенности: «Всякому городу – нрав и права», как писал Григорий Сковорода.

Но в каждый конкретный момент кризиса каждая империя рушилась по своим внутренним причинам и обстоятельствам. Мы не можем судить Россию, сравнивая ее с Британией, или Турцию – сравнивая ее с Германией.

Но 300-летняя монархия Романовых пала в два дня. И мало кого в самой России это удивило. Ее перевернули, как страницу в книге. Наверное, это произошло неслучайно.

Монументальная пропаганда Российской империи [53]

Привет, боец исторического фронта! Пока на политическом фронте, как всегда, нет стабильности, а история, как всегда, втихую переписывается, у нас опять есть возможность изучить «историческую матчасть». Причем в совершенно буквальном смысле. Конечно, имеется в виду не археология (с вещами), а история, воплощенная в бронзу (иногда чугун), – монументальная пропаганда. Пока кто-то устраивал «Ленинопад», не вспоминали, как возникали эти монументы, которые уже стали предметами антиквариата. Ведь не советская же власть придумала памятники вождям ставить. Тут целое явление историческое – эти монументы.

При советской власти произошла инфляция качества монументов, оно заменилось количеством. Сотни и тысячи попсовых Лениных позволили относиться к ним снисходительно даже в советское время. А ведь раньше все было по-другому. В XVIII в. на всю Российскую империю был всего один памятник. А потом какое-то время памятники появлялись не чаще, чем раз в десятилетие. Так что каждый был эксклюзивен.

Но, прежде чем развить эту тему, уточним понятия. Под словом «памятник» подразумевается не просто статуя определенного исторического персонажа или там бюстик. Нет, это не скульптура античного Геракла или Лаокоона, установленная в публичном месте, и не статуя императора, стоящая в частном парке. Речь идет о «публичных» памятниках, или «гражданских», скульптурах или скульптурных композициях, посвященных выдающимся историческим событиям или героям. Такой монумент созидался именно как публичный ради воплощения некой историко-идеологической концепции, причем для широкой публики. Для общественности. И воплощает такой памятник явно и очевидно некую идеологию. Во времена отсутствия интернета и телевидения один памятник выполнял функцию всех СМИ и системы образования. Благодаря своей наглядности. Поэтому памятник в свое время был вещью, концепцию которой должен был одобрить лично государь-император. И делался памятник не тяп-ляп, а порой не одно десятилетие, как средневековый собор.

Желание проследить историю «монументализации вождей» возникло в связи с тем, что в 2018 г. исполнилось 200 лет памятнику Минину и Пожарскому – первому памятнику Москвы. И 130 лет памятнику Богдану Хмельницкому в Киеве. Монумент гетману, конечно, не был первым памятником в Киеве – таковым был памятник Святому Владимиру, поставленный в 1853 г. Но оба они, как и несколько их монументальных современников в тогдашней Российской империи, стали целым событием в жизни общества и мощным воплощением политической концепции. Ведь не зря нынешним российским вождям пришла идея воздвигнуть в Москве своего Владимира. Хотя понимать этот шаг можно по-разному.

Как всегда, идеологические новации российских вождей направлены на то, чтобы лишний раз убедить россиян и украинцев в том, что они – один народ. И, как всегда, это наглядно убеждает украинскую сторону в обратном. Владимира над Днепром в Киеве тоже ставила Россия. И создавался этот монумент явно в духе православия, самодержавия и народности – ну, как и нынешний московский. Но в Киеве, тогда один на всю Россию, Владимир был «на месте». А вот когда его стали в России дублировать «для себя», ввиду того, что киевский Владимир вместе со всеми хохлами взял и отделился, – ну это уже «атака клонов». Эпигонство. Почему цари не ставили больше памятников Святому Владимиру – по всей империи? Потому что в империи всё было на своих местах. Возможны, конечно, дискуссии: ставить Минина и Пожарского в Москве или в Нижнем Новгороде, откуда они начали свой боевой путь? Но, пока спорили, случилась русско-французская война 1812 г., опять пострадала Москва (правда, сожгли ее свои – но кто ж об этом будет упоминать?), и вопрос снялся. Ясно, что в Москве, причем на Красной площади. Поскольку империя владела Киевом, то нужды в новых Владимирах до поры до времени не было. Позднее, уже к концу XIX в., с ростом городов и появлением новых ресурсов и инициатив, земств, которые тоже начнут продвигать «культурку» и историю, памятники размножатся. Но поначалу каждый был как венец созидания пятилеток.