Всё имеет свою цену

– Если этот допрос сложится как надо, то тебе будет что рассказать в старости своим внукам, ну а если нет – мы просто уйдем восвояси. Как говорится, «no harm done» [53].

– А что с адвокатом арестованного? Он в курсе, что мы придем?

– Во-первых, она – поскольку это женщина, а во-вторых, нет, она не в курсе. Но она, равно как и мы все вокруг, в курсе, что он убил четырех молодых женщин и что завтра утром его освободят, если кто-нибудь этому как-то не воспрепятствует.

Аргумент, по всей видимости, сработал, и она поспешила продолжить в том же ключе:

– Мы же не собираемся сделать из него котлету или что-нибудь еще в подобном роде. Мы с ним просто поговорим, да и все это займет каких-нибудь минут десять, не больше. И кто знает, а вдруг это спасет жизнь какой-нибудь девушке?

Асгер Гро, казалось, взвешивает все «за» и «против». – И в чем ты хочешь убедить его признаться?

– Он должен рассказать мне, где похоронил одну из своих жертв, которую звали Анни Линдберг Ханссон. Он убил ее в 1990 году.

– О’кей, а если ты ничего не добьешься, можно я тоже попробую? Обычно я произвожу на преступников сильное впечатление.

– Ты что же, ставишь мне условие?

– Да нет, я вовсе ничего такого не имел в виду, просто если что-то пойдет не так и все вскроется, то пострадаешь не только ты одна, вот я и подумал, что было бы справедливо, если бы я тоже смог попытаться.

Полина Берг сделала вид, что обдумала его предложение, и сказала:

– Ладно, договорились. А теперь идем.

Во время путешествия по коридорам префектуры полиции Полина Берг волновалась гораздо больше, чем могла предположить заранее. Хотя внутренняя тюрьма и находилась далеко от той части здания, где был расположен отдел по расследованию убийств, а сама префектура была отнюдь не мала, девушка все время боялась столкнуться с кем-нибудь из знакомых. Хуже всего, разумеется, было встретить Арне Педерсена или Конрада Симонсена, которые, вероятно, в данный момент тоже были где-то здесь. Поэтому она выбрала довольно сложный обходной путь, что, в общем-то, принесло свои плоды, ибо единственный, кто попался им навстречу, был какой-то юный незнакомый полицейский-стажер, не обративший на них никакого внимания. Асгер Гро сказал:

– Я никогда не видел вашей тюрьмы. Она большая?

– Рассчитана на 25 заключенных, однако редко когда бывает, чтобы все камеры были заняты.

– И кто у вас там сидит? Я слышал, худшие из худших?

– Правильно слышал.

– Ясное дело, черт возьми, что вы держите его там.

– А вот это неверно. Он сидит там только потому, что завтра утром, если, конечно, нам сейчас не повезет, он выходит на свободу. Так что переводить его куда-то не стоит, иначе бы это уже давным-давно произошло. Он ведь не буйный, наоборот, нам пришлось изолировать его от прочих заключенных для его же собственной безопасности.

– О’кей, понятно. Слушай, а как мы, собственно говоря, к нему войдем?

– Ну, нас просто впустят, а как же еще?

– Да нет, я имел в виду, как ты все это уладишь без официального разрешения своего шефа и тому подобных формальностей?

– Если ты только этого боишься, то здесь проблем не будет.

– Да я не боюсь, просто подумал…

– А ты не думай.

По поводу того, что в тюремное отделение их впустят без особых проблем, Полина Берг оказалась права. Пожилой инспектор, которому, похоже, оставались считаные часы до выхода на пенсию, провел их к камере Андреаса Фалькенборга и открыл дверь.

Они оказались в небольшом помещении около десяти квадратных метров, обставленном со спартанской простотой. Нары, письменный стол со стулом, шкаф и маленький холодильник, – все эти предметы были наглухо привинчены либо к полу, либо к стенам. Камеру освещал тусклый свет, падавший из окошка в торцевой стене. Когда они вошли, Андреас Фалькенборг поднялся с нар к ним навстречу. До их прихода он лежал и читал – какие-то путевые записки о путешествии по Индии, как отметила про себя Полина. Поначалу внимание заключенного привлек исключительно Асгер Гро – он, несомненно, выделялся своими внушительными габаритами, а также благодаря тому, что был в форме. На какое-то мгновение девушка даже подумала, что преступник так и не обратит внимания на ее внешность. Однако стоило хозяину камеры заметить Полину, как он застыл, будто его пригвоздили к месту на манер мебели, нижняя челюсть его отвисла, а в углу губ показалась струйка слюны.

Асгер Гро тем временем использовал возникшую паузу для того, чтобы подготовить к работе свой диктофон. Расположив его на столе, он формальным тоном задал первый вопрос:

– Андреас Фалькенборг, вы не будете против побеседовать с нами несколько минут?