Всё имеет свою цену

Вечером того же дня Андреасу Фалькенборгу удалось оторваться от наружки. Произошло это в самом центре Копенгагена, там, где Фредериксборггаде плавно перетекает в Нёрре Вольгаде. В слежке за ним участвовало четыре автомобиля, в каждом из которых сидело по двое сотрудников в штатском. Две машины весь день старательно держались соответственно чуть впереди и чуть сзади его приметного голубого «мерседеса», который кружил по городу без какой-либо очевидной для них цели; впрочем, цель эта, быть может, и имелась, однако подозреваемый тщательно ее скрывал. Еще два экипажа находились в резерве, готовые вступить в дело, как только передняя машина теряла объект слежки. Работа эта казалась до обидного простой. Манера вождения у объекта была спокойной и осмотрительной, двигался он скорее медленно, чем быстро, и ни у одного из инспекторов в автомобилях слежения не вызвало особого беспокойства, когда он, в строгом соответствии с правилами дорожного движения, затормозил на красный свет, находясь в крайней левой полосе неподалеку от станции городской электрички «Нёррепорт». В течение последних пяти минут они уже вторично оказывались здесь, что, вообще говоря, должно было насторожить преследователей. Однако в прошлый раз сигнал светофора был разрешающим, и они просто миновали станцию. Теперь же всем пришлось остановиться. Один из инспекторов в автомобиле преследования устало сказал:

– Господи боже, сколько же он будет здесь кружиться?

Его коллега философски заметил:

– Скоро увидим. По крайней мере, это лучше, чем сидеть и тупо глазеть на его подъезд. Здесь, во всяком случае, есть хоть какое-то разнообразие… Ох ты, что за черт?!

Реакция инспектора была мгновенной. Он резко распахнул дверцу, не обращая внимания на то, что она ударилась прямо в бок слишком близко остановившегося автобуса, и с трудом вылез из автомобиля. Лавируя между транспортом, он бегом преодолел пятьдесят метров, отделявшие его от станции. Лишь тут его спутник наконец заметил, что «мерседес» пуст. Мгновенно осмыслив ситуацию, он побежал за напарником. Однако оба они опоздали – Андреас Фалькенборг слишком сильно опередил их.

После короткого совещания один из них помчался по лестнице вниз к платформам, а другой срочно вызвал остальные экипажи. Вскоре все восемь полицейских собрались вместе, однако толку от этого не было никакого. После четверти часа лихорадочных поисков старший группы наружного наблюдения вынужден был сообщить удручающее известие дежурному по отделению полиции Глострупа, который в свою очередь пообещал немедленно проинформировать обо всем отдел по расследованию убийств.

Однако сообщение это поступило к дежурному в самое неподходящее время.

В тот самый момент, когда старший инспектор записывал информацию о том, как именно Андреасу Фалькенборгу удалось уйти от наблюдения, к нему с расстроенным видом подошел начальник отделения. Не дожидаясь конца разговора, он мягко, но решительно отнял у подчиненного телефонную трубку и прервал беседу. Тянуть с объяснениями он не стал:

– Только что звонила твоя дочь.

Старший инспектор ощутил, как в душе нарастает волна страха и кивнул, не в силах выдавить из себя ни слова. – С ее сыном приключилась беда. Его госпитализировали в Херлевскую больницу с диагнозом менингит. Это очень серьезно, Мадс. Мальчик в коме. Она просит тебя приехать туда.

Начальник участка сам отвез старшего инспектора в больницу.

Словом, прошло почти двенадцать часов, прежде чем Конрада Симонсена поставили в известность, что Андреас Фалькенборг вот уже более полусуток как ушел из-под наблюдения полиции.

Глава 43

Вечера понемногу становились все темнее, хотя никто, в общем-то, не обращал на это особого внимания. Ведь еще совсем недавно вовсю цвела сирень, пора массовых отпусков была впереди, а белые ночи и не думали идти на убыль. Пассажирка электрички посмотрела на свое отражение в оконном стекле – просто так, без всякого тщеславия, хотя справедливости ради следовало бы отметить ее несомненную миловидность. Думая о своем, она пожала плечами. В конце лета у нее всегда бывали эти приступы меланхолии, вызванные тем, что ей в очередной раз не удалось воплотить в жизнь свои мечты о проведении этого лучшего из всех времен года. Тем не менее она не особо унывала: ведь в будущем у нее, как думалось, было еще гораздо больше лет, чем осталось позади. Вероятно, с приходом старости чувство это кардинально изменится.