Всё имеет свою цену

Одновременно с тем, как в Прэстё звездный момент Арне Педерсена постепенно превращался в полное фиаско, Полина Берг возлежала у себя дома на открытой террасе в шезлонге и в который раз уже безуспешно старалась сообразить, что же ей теперь делать. Первый шок после постигшей ее в субботу неудачи уже улегся, и если немного повезет, то и весь инцидент для всех останется тайной. Вчера она поговорила по телефону с шефом, а сегодня дважды звонила Арне Педерсену, чтобы узнать последние новости; при этом она приложила максимум усилий, чтобы голос ее звучал как можно более хрипло и жалобно. Вообще говоря, Андреас Фалькенборг находился под неусыпным наблюдением, так что она вовсе не чувствовала себя в опасности. Да и кроме всего прочего, благодаря спортивной подготовке, она вполне могла за себя постоять, принимая во внимание, что, владея техникой рукопашного боя, она к тому же никогда не расставалась со своим верным «Хеклером и Кохом» – стандартным пистолетом полиции.

– Нужно как можно скорее снова покрасить волосы в натуральный цвет.

Поскольку фраза была произнесена ею самой, вполне естественно, что никакого ответа на нее не последовало. Она еще раз повторила эту мысль, на сей раз несколько видоизменив высказывание, и тут только до нее дошло, что для того, чтобы раздобыть проклятые восемь сотен крон, необходимые на поход к парикмахеру, ей придется залезть в накопления, отложенные в качестве очередного взноса за дом. Полина Берг зевнула и поежилась: лежать было так хорошо и приятно, однако, к сожалению, уже следовало подниматься, чтобы приготовить что-нибудь на ужин. Сегодня ночью она плохо спала, и теперь ее слегка донимала усталость. Может, все еще как-то образуется. В кои-то веки раз можно позволить себе полениться и обойтись бутербродами, а если Асгер Гро будет помалкивать и придет к ней, чтобы разделить с ней приготовленные бутерброды… Она разом встрепенулась, почувствовав, что засыпает, и выставила будильник на мобильном телефоне, который лежал перед ней на столике. Только после этого она позволила себе наконец прикрыть глаза и начать прислушиваться к монотонному кукованию кукушки, которая, по-видимому, как и она сама, не желала мириться с тем, что ночь еще не наступила. Совсем скоро Полина отключилась и уснула. Дышала она легко и почти бесшумно – лишь стоящий совсем рядом с ней мог услышать ее тихое посапывание.

Проснувшись, она сразу же поняла, что проспала гораздо дольше, чем хотела. На дворе уже сильно стемнело, и она почувствовала, что замерзла, несмотря на то, что была укрыта пледом. Кстати, последнее обстоятельство ее немало удивило – она и не помнила, когда взяла его. Полина протянула руку за мобильным телефоном и, едва взглянув на него, сразу же все поняла. Батарея разрядилась, и она проспала добрых три часа. Девушка с досадой выругалась про себя, хотя, в общем-то, ничего страшного из-за того, что она отдохнула чуть больше, чем рассчитывала, не случилось – не считая того, что теперь ей придется отложить на завтра запланированные малярные работы. Встав наконец, она потянулась, стряхивая с себя остатки сна, сложила плед и вошла в дом. Заперев ведущую на веранду дверь, она пару раз подергала ее рукой, на которой висел плед. Дверь, хоть и была застеклена, выглядела надежной. Девушка подумала, что нужно будет купить занавеску, чтобы снаружи нельзя было заглянуть в комнату. Когда-нибудь, когда появятся средства.

Войдя в комнату, она некоторое время размышляла, не изменить ли ей очередность действий в раз и навсегда установленном ритуале. Полина проголодалась, однако, как правило, она проделывала свои балетные упражнения до, а не после ужина, и поэтому прошла в комнату, где обычно тренировалась, – это было первое помещение в доме, которое она привела в порядок и обставила. Здесь Полина переоделась в трико, встала у барьера и начала заученно повторять свой обычный репертуар. Снаружи уже совсем стемнело, и она внимательно наблюдала за собственными позами и па по отражению, возникающему в оконном стекле. Продолжалось это до тех пор, пока внезапно ее не охватило чувство какого-то дискомфорта. Ей было крайне непривычно созерцать себя с черными волосами; кроме всего прочего, это напоминало ей о поражении, нанесенном ей в субботу Андреасом Фалькенборгом.