Всё имеет свою цену

Заведующий отделом министерства юстиции от неожиданности отпрянул от стола, начальник Главного управления полиции, отчаянно нервничая, попытался сгладить инцидент и перенести принятие окончательного решения на завтра. Эрнесто Мадсен, шеф ПСК и прокурор Копенгагена не сочли нужным прятать язвительные улыбки, а секретарша министра юстиции принялась с остервенением рыться в сумочке, пока не отыскала в ней свой ингалятор.

Наступившую паузу прервал Хельмер Хаммер. Глядя в упор на заведующего отделом, он сказал:

– Я, напротив, считаю, что это – лучшее решение. А если твоя непосредственная начальница с ним не согласна, она в курсе, куда обратиться.

После этого он посмотрел на начальника Главного управления полиции, который, запинаясь, пробормотал:

– Ну, что же, по-видимому, э-э-э… так мы и порешим…

Бертиль Хампель-Кох сделал заключительную запись в протоколе, и на этом совещание окончилось. Графиня же подумала о том, какая пропасть разделяет прежнего приятного босоногого собеседника из Ботанического сада и всемогущего чиновника-бюрократа, с которым ей довелось встретиться сегодня.

Оставалось рассмотреть лишь два незначительных вопроса, на решение одного из которых, правда, пришлось потратить довольно много времени. На протяжении добрых десяти минут начальник Главного управления полиции сетовал на тему переработок и своих скудных финансовых возможностей, при этом ни словом не упомянув о сотнях полицейских по всей стране, которые вполне добровольно и бесплатно предложили свою помощь, прослышав о попавшей в беду коллеге. Как ни противно было Конраду Симонсену слушать это, он все же сдержался и промолчал. Тем большее ликование вызвали у него слова Хельмера Хаммера, которому в конце концов тоже, по-видимому, надоело это нытье:

– Насколько я понимаю, соответствующая записка министру уже направлена?

– Нет, пока что я еще не успел…

– Хорошо, в таком случае будем ждать ее, хотя, впрочем, на мой взгляд, это дело терпит.

В самом конце совещания Конрад Симонсен, не тратя лишних слов, сказал:

– Я хочу, чтобы, если инспектору Полине Берг посчастливится выпутаться из этой передряги, мы не стали наказывать ее за допрос, самовольно учиненный ею Андреасу Фалькенборгу. То же должно распространяться и на того тупицу-полицейского, которого она привлекла к допросу. И она, и он, по моему мнению, уже и так достаточно пострадали из-за этого, хотя, конечно, меры их наказаний несопоставимы.

Чуть погодя все разошлись, демонстрируя при этом удивительное единство мнений.

Глава 51

Когда Конрад Симонсен покидал здание министерства юстиции, оказалось, что возле выхода его поджидает шеф ПСК. Он негромко сказал:

– Нам необходимо переговорить. Прямо сейчас!

Разумеется, Конрад Симонсен был согласен – откровенно говоря, он этого ожидал. Больше того, надеялся на это.

– Мы могли бы пройтись до ШК и побеседовать по дороге.

Шеф ПСК что-то прикинул и покачал головой.

– Не подходит. «Агнету и водяного» [56] знаешь?

– Если ты имеешь в виду скульптуру в Слотсхольменском канале, то да.

– Встречаемся там через десять минут. У меня поблизости есть одно местечко, где нам никто не помешает.

Конрад Симонсен по привычке посмотрел было на часы, однако шеф ПСК уже повернулся к нему спиной, тем самым проигнорировав намек на недостаток времени, и зашагал прочь.

Четверть часа спустя Конрад Симонсен и Графиня поджидали его на мосту Хойбро. Графиня, облокотившись о перила, разглядывала знаменитое творение Сусте Боннин, а главный инспектор, явно удрученный стремительно тающим временем, нервно выглядывал шефа ПСК. Появившись наконец, он никак не стал комментировать присутствие Графини – просто махнул рукой и в темпе повел их за собой через улицу. Отметив про себя, с какой силой он впечатывает каблуки в асфальт, Конрад Симонсен решил, что, по всей видимости, эта привычка осталась у шефа ПСК еще с армейских времен. Главный инспектор изо всех сил старался не отставать, искренне надеясь, что путь их окажется не особо длинным. Следуя за шефом ПСК, они пересекли площадь Хойброплас и вошли в подворотню, расположенную прямо напротив конной статуи епископа Абсалона [57]. Пройдя по небольшому двору, образованному старыми зданиями пакгаузов, ныне отремонтированными и переделанными под шикарные квартиры, они приблизились к неприметной двери, которую их провожатый отпер с помощью электронного ключа и цифровой комбинации. Включив свет, он пригласил их пройти внутрь и присесть. Все помещение оказалось забито разного рода картинами и литографиями, стопки которых стояли вдоль стен, лежали на огромном, занимавшем едва ли не все пространство комнаты, столе, а то и прямо на полу. Графиня подумала, что, скорее всего, это склад какой-то художественной галереи. Все еще толком не отдышавшись, Конрад Симонсен сказал:

– Не сомневаюсь, что дело это важное, однако мне просто необходимо как можно скорее вернуться в ШК. Да, кстати, большое спасибо за поддержку на совещании.

Шеф ПСК усмехнулся. Видеть такое случалось немногим. О нелюдимости и замкнутости этого сурового человека ходило множество легенд.