Всё имеет свою цену

– Я видела это из окна автомобиля, когда мы свернули в лес, и потом, когда он тащил меня сюда, я ясно слышала шум поезда. Пути наверняка должны быть где-то недалеко. – А где ты сидела, когда вы ехали в машине?

– Рядом с ним, но я не смела даже шелохнуться – только смотрела. У него была та дубинка… ну, ты знаешь. – Сколько раз он ею тебя бил?

– Один раз, когда схватил меня у дяди в саду, и дважды подряд здесь – за то, что я плакала и говорила гадкие… ну, в общем, кричала на него, обзывала тварью и другими обидными словами. Нет, трижды – в последний раз он избил меня, заставив плакать, после того, как я тебе спела.

– Скажи, а на этой лесной тропинке люди были?

– Нет, но тогда шел дождь.

– Ну, а если бы не это, как ты думаешь?

– Не знаю даже, но мне кажется, сюда немногие заходят.

– Значит, звать на помощь бесполезно?

– Боюсь, никто нас здесь не услышит. Что кричи – что не кричи.

– А еще что-нибудь о нашем бункере рассказать можешь?

– Это такое старое подземное укрепление времен войны, которое любой желающий теперь может арендовать за 1300 крон в месяц плюс плата за электричество.

– Откуда тебе все это известно?

– Не знаю, правда ли это, но он сам мне об этом рассказывал.

– Но зачем?

– Думаю, чтобы поиздеваться надо мной. Когда он привел меня сюда, здесь были какие-то ящики – их он потом перенес в другое помещение. А цену он назвал, когда говорил, что внес арендную плату за три года вперед, и тут никого не бывает, кроме него. Но тут он соврал.

На мгновение Полине Берг показалось, что у них появился маленький лучик надежды.

– На что ты намекаешь? Неужели за то время, что ты здесь, все же кто-то появлялся?

– Да – ты.

– Конечно, ну, а кроме меня?

– Нет, только ты.

Немного подумав, Полина Берг сказала:

– Если он действительно арендовал этот бункер, то нас обязательно найдут – это лишь вопрос времени. В данный момент они перетряхивают всю его жизнь, внимательно изучают каждый прожитый им день.

– Он также хвастался, что снял его не на свое настоящее имя. Он даже называл какую-то фамилию, только я ее уже не помню.

– Что еще ты видела, когда он вел тебя сюда?

– Поблизости на траве был какой-то красный квадрат. Я не знаю, что это такое.

– Что за квадрат?

– Ну, как будто трава была испачкана чем-то красным – не знаю, чем именно.

– А какого размера был этот красный квадрат? Какого оттенка? Попробуй вспомнить.

Жанет Видт послушно стала вспоминать и рассказывать. Когда она окончила, Полина Берг упавшим голосом спросила:

– Скажи-ка теперь, ты помнишь, какого цвета была его машина?

– Тоже красная. Да, точно, того же самого оттенка. Ты что, думаешь, он ее перекрасил?

Полина Берг оставила этот вопрос без ответа. Ее подруга по несчастью и так была достаточно напугана, и усугублять ее состояние не было никакого смысла. Тем не менее все было плохо. Коллеги Полины разыскивали не красный, а белый автомобиль, и эта деталь могла стать для девушек решающей. Стараясь, чтобы голос ее звучал как можно оптимистичнее, Полина сказала:

– О’кей, а сейчас дай мне подумать, что мы будем делать дальше.

– Да, но мы ведь еще не использовали вкус и обоняние?

– Ничего страшного, полагаю, это нам уже не потребуется.

Сосредоточившись, Полина Берг надолго умолкла, лихорадочно стараясь придумать что-то, способное помешать Андреасу Фалькенборгу убить ее так, как он обещал. Внезапно ее осенило. Чем дольше девушка обдумывала возникшую у нее идею, тем более выполнимой она ей представлялась. Она наклонилась в левую сторону, вытянулась в струнку, насколько позволили ей немедленно впившиеся в запястья наручники, изогнулась и попыталась дотянулась головой до крепко привязанной к стулу руке Жанет Видт. Когда задуманное ей почти удалось, она мысленно порадовалась, что многочасовые занятия балетом выработали в ней гибкость и пластику, столь пригодившиеся в эту сложную минуту. Жанет Видт между тем спросила:

– Что это ты делаешь?

– Жанет, попробуй немного размять пальцы и, когда я скажу, схвати ими меня за волосы.

Снова изогнувшись до хруста в суставах, она рванулась всем телом к руке Жанет и прохрипела:

– Ну же, Жанет, давай!

– Да, я ощущаю твои волосы, но зачем мне их трогать? Полина Берг уселась ровно – долго находиться в подобной позе было невозможно.

– Сейчас я опять нагнусь, а ты, как только почувствуешь волосы, намотай на палец прядь и держи ее как можно крепче. Да, и смотри, чтобы прядь была потоньше. Как будешь готова, скажи. Понятно?

– Что ж, если ты так хочешь, я все сделаю.

Обе девушки приступили к процедуре. Наконец Жанет Видт сказала:

– Я готова, прядь у меня.

Едва услышав это, Полина Берг изо всех сил рванулась вверх. Жуткая боль, словно огнем опалившая кожу головы у самых корней волос, явилась свидетельством, что желаемый результат ею достигнут. Ощущение получилось столь острым, что Полина, хотя и была внутренне готова к этой боли, не удержалась и издала громкий вопль.

– В чем дело, я что, выдрала тебе волосы? Да, точно, так и есть, я это чувствую!

– Ну да, верно, так все и было задумано. Теперь твоя очередь – постарайся нагнуться как можно ниже к самой моей руке.

– Нет, ты что? Зачем мне это?