Всё имеет свою цену

Полина Берг принялась торопливо объяснять. Она рассказала девушке о том, как Андреас Фалькенборг напал в свое время на бабушку Жанет, вскользь коснулась его психологического портрета, способа совершения убийств, наскоро придумав, добавила кое-что от себя и наконец подытожила:

– Это – наш единственный шанс. Если мы вырвем друг другу все волосы или хотя бы часть их, он, быть может, отступится. Попросту говоря, потеряет к нам интерес. – Так ты что, хочешь, чтобы я выдрала у тебя все волосы?

– По крайней мере, как можно больше.

– А это больно?

– Немного, но все это пустяки – не о чем говорить.

– Я тебе не верю, ты ведь так страшно вскрикнула.

– С непривычки – это ведь было в первый раз. Кроме того, впредь можем вырывать их гораздо более мелкими прядками – до его возвращения еще полно времени, так что мы вполне успеем.

– Но ведь увидев это, он рассвирепеет и изобьет своей дубинкой нас обеих. И будет продолжать избивать. Нет, я боюсь, не хочу!

– Ты что же, считаешь, что лучше угодить в мешок?

Жанет Видт принялась было снова хлюпать носом, но вскоре заявила:

– Хорошо, я попробую сделать, как ты говоришь.

Услышав по голосу, что девушка пытается наклониться, Полина Берг поняла, что сумела все же ее убедить. Сама она отчаянно растопырила пальцы, насколько ей позволяли это сделать наручники, однако все оказалось напрасным.

Каких бы усилий ни прилагала Жанет Видт, повторяя свои попытки и каждый раз, в соответствии с указаниями Полины Берг, принимая новую позу, сколько ни ободряла ее подруга по несчастью, у нее так ничего и не получилось. В конце концов, им пришлось сдаться – Жанет Видт просто-напросто не хватало гибкости.

– Тогда, Жанет, давай сначала выдернем волосы мне, а потом и для тебя что-нибудь придумаем.

– Не буду.

– Ну, я прошу тебя, наконец, я тебе приказываю. У нас ведь, попросту говоря, нет выбора.

– Нет, не стану я этого делать. Ты что, меня совсем дурой считаешь? Ведь тогда вместо тебя он набросится на меня. Я вовсе не желаю умирать исключительно ради того, чтобы ты осталась в живых.

– Я же сказала, мы и для тебя что-нибудь обязательно придумаем.

– Да, и что же именно? Я хочу знать заранее.

Полина Берг потянулась и укусила девушку за предплечье. От боли и неожиданности та взвизгнула.

– Ой, ты что, мне же больно?! Я ведь тебе ничего не сделала.

– А ну-ка, давай начинай! И не смей со мной спорить!

– Я не хочу, не хочу! Ты – сумасшедшая стерва! Вот увидишь, он поджарит тебя своей дубинкой!

Полина Берг изловчилась и укусила ее еще дважды, причем первый раз – изо всех сил. Жанет Видт издала вопль, полный боли и ужаса.

– Либо ты это сделаешь, либо мне придется откусывать от тебя по кусочку, пока ты не поймешь, что я вовсе не шучу.

Ей пришлось еще раза четыре прибегать к укусам, пока Жанет не смирилась и не стала выполнять ее указания. По мере того как кусочки скальпа один за другим покидали голову Полины Берг, она ощущала на щеке струйку крови, стекающую ей на шею. Боль, которая поначалу казалась ей невыносимой, внезапно как-то разом притупилась. Постепенно ей вообще стало мерещиться, что все происходящее ее как будто не касается. Жанет Видт отчаянно рыдала, но тем не менее покорно выполняла все ее указания. Наконец по прошествии довольно долгого времени она, всхлипывая, выдавила из себя:

– Все, у тебя их больше не осталось, я не могу нашарить ни единого волоса. Теперь ты не будешь больше меня кусать?

Полина Берг ей не ответила. Ощущая, что с левой стороны волосы все еще щекочут ей щеку, она запрокинула голову и, наклонившись теперь уже в другую сторону, стала тереться остатками прически о грубую, шероховатую стену бункера. Поскольку это причиняло ей едва ли не бóльшие страдания, чем прежде, вскоре она начала стонать от боли. Тем не менее она, не останавливаясь, все продолжала, продолжала и продолжала…

Глава 53

Лишь под конец ночи со вторника на среду Конраду Симонсену удалось наконец выкроить в своем графике пару часов на беспокойный сон. Он расположился в кресле прямо в своем кабинете. Сняв туфли и взгромоздив ноги на стол, он – для достижения большего комфорта и, в общем-то, скорее, по привычке – укрылся пиджаком на манер одеяла и захрапел. В пять утра его разбудил телефон. Один из инспекторов докладывал, что обнаружил свидетеля, допросить которого стоило бы Симонсену лично. Голос у инспектора был серьезный и усталый. Конрад Симонсен знал его как опытного сотрудника, который никогда не стал бы тревожить начальство понапрасну, тем более в столь неурочное время. Без тени недовольства он сразу же дал свое согласие на допрос, после чего уснул снова. Вскоре, однако, в дверь кабинета постучали; на пороге стоял тот самый инспектор в сопровождении женщины лет двадцати с небольшим.

Конрад Симонсен постарался как можно скорее прийти в себя. Заскочив на пять минут в туалет, он плеснул себе в лицо пригоршню холодной воды, которая как рукой сняла накопившуюся усталость. Возвращаясь в собственный кабинет, он уже чувствовал себя во всеоружии. Инспектор представил ему женщину: