Всё имеет свою цену

– Это точно, и если бы мне не повезло, он бы точно меня убил – в этом я нисколько не сомневаюсь. Но пока мы так с ним сидели, к пляжу подъехали несколько мопедов – молодые ребята с соседних хуторов, которые часто гоняли ради забавы между дюнами и по самой кромке воды. Несмотря на то, что вообще-то мы были довольно далеко от них, они его спугнули, и он убежал. Подумать только, перед этим он даже попросил меня дождаться его. Я кое-как высвободила ноги, кинулась в противоположную сторону и спряталась под гнилой перевернутой лодкой, которая валялась на пляже. Позже, когда ребята на мопедах уехали, он начал меня искать. Что я лучше всего запомнила, так это шарящий по сторонам луч карманного фонарика и его голос, повторяющий: Где она спряталась? Она должна к нему выйти. Она ему нужна. И так раз за разом. То ближе, то дальше, так что шум моря почти заглушал его. Но я оставалась лежать под лодкой и не высовывалась.

Ханс Свенсен тихо сказал:

– И правильно сделала, Рикке, и правильно сделала.

Глава 18

После окончания беседы с Рикке Барбарой Видт Конрад Симонсен и Арне Педерсен собрались покидать бухту Хундестеда. По воле случая оба оставили свои машины на одной и той же парковке, что давало им прекрасную возможность обсудить между собой полученные только что свидетельские показания, однако Конрад Симонсен сознательно пренебрег этим обстоятельством. Сорвавшись в суматохе из Копенгагена, он в последний момент забыл захватить с собой приготовленный для него еще утром Графиней пакет с бутербродами и был теперь зверски голоден. Тем не менее главный инспектор стоически проигнорировал сосисочный киоск, хотя соблазнительный аромат жареных хот-догов продолжал преследовать его даже тогда, когда киоск остался далеко позади. Досадливо поморщившись, он сказал:

– Думаю, обоим нам нужно какое-то время, чтобы вся эта информация немного отлежалась. Мне, по крайней мере, это кажется необходимым. Может, ты напишешь отчет об этой беседе? Желательно еще сегодня, до ухода домой. Успеешь?

– Не вопрос, конечно, успею.

– Замечательно. Когда закончишь, пошли копию по электронной почте нашему новому психологу. С этим красным восклицательным знаком, если, разумеется, знаешь, как это сделать. Я, по-моему, так никогда этому и не научусь. – На всякий случай я ему перезвоню и скажу, что это – важная информация. Так будет надежней.

Конрад Симонсен присел на скамейку, решительно вынул из кармана пачку сигарет и закурил. Это была его третья сигарета за день, и у нее был привкус мыла. Устроившись рядом, Арне Педерсен не стал комментировать слабости шефа. Выждав пару мгновений, он перевел разговор в иное русло:

– Ну, а как дела у Каспера Планка?

– Плохо.

– Я слышал, его поместили в пансионат для престарелых?

– Уже несколько месяцев назад.

– И что же в этом плохого?

– Плохо, потому что дело идет к концу. Он умирает – все это только вопрос времени.

Главный инспектор жадно затянулся и отметил, что, несмотря на привкус, сигарета все же поднимает ему настроение. Гораздо более мягким тоном он продолжал:

– Я был у него на прошлой неделе, и он с трудом меня узнал. В те несколько минут, пока у него было просветление, мы говорили исключительно о том, каким он запомнится людям после того, как его не станет. Должен заметить, не очень-то оптимистичная тема, черт ее подери! – Да уж, нечего сказать. Но это здорово, что ты его навещаешь.

– Не уверен, что для него это имеет хоть какое-то значение. Но хуже другое – медсестра предупредила, что вскоре он может полностью стать овощем. И сколько времени все это будет длиться, никто не знает.

Они некоторое время помолчали. Конрад Симонсен чувствовал, что здорово вымотался за день, и чуть ли не с ужасом думал о том, как поедет обратно. Он прикурил еще одну сигарету от старой. У новой вкус был получше; он ощутил, как усталость мало-помалу отступает. Арне Педерсен покосился на шефа, однако наткнулся на его сердитый взгляд и счел за лучшее отвести глаза. С некоторым вызовом в голосе Конрад Симонсен сказал:

– Ты что-то сам не здóрово выглядишь. Что, какой-нибудь стресс?

– Нет, просто плохо спал сегодня ночью. Иногда со мной такое бывает. Знаешь, Симон, я подумал… тут вот какая вещь… Нет, конечно, если не хочешь, то и не надо. Я имею в виду, что прекрасно пойму, если ты не…

– Ну вот, началось, и долго ты будешь так мямлить?

– О’кей, я хотел спросить, ты не сыграешь со мной в шахматы?

В действительности сделанное им предложение было весьма деликатного свойства. Дело в том, что на протяжении долгих лет Конрад Симонсен играл в шахматы исключительно с Каспером Планком.

Конрад Симонсен ответил не сразу. Видно было, что его одолевают противоречивые чувства, однако в конечном итоге верх все же взяло любопытство:

– А как ты играешь?