Всюду бегут дороги...(СИ)

— Не так-то просто навсегда покинуть мир, за который сражался веками, — Оберон взял за руку присмиревшего Эвина. — Надо же, кому-то именно сегодня потребовалось воспользоваться переходом! — он указал на темную фигуру у ворот башни.

— Алиас? — Джарет узнал своего мага даже под плащом с капюшоном. — Не знал, что ты тоже собрался в Эринию.

— Доброй ночи, господа, — Драккони поклонился без особого почтения. — Я тут подумал, что никак не могу упустить шанс увидеть дороги.

Оберон демонстративно свел брови.

— Джарет, я брался провести до Тир на Ног тебя и твоего сына. На свиту я не рассчитывал.

— Лис, ты уверен? — Джарет склонил голову набок.

— Абсолютно, — Алиас бесшабашно улыбнулся. Трости при нем не было, как и очков.

Джарет подошел поближе, потянул носом и поморщился.

— Ну зачем же так? А если я пожелаю, чтобы ты остался?

— Вообще-то, ты мне должен.

— А не наоборот?

— Тогда я тем более обязан тебя сопровождать. Мало ли что может случиться? Я не желаю остаться с повисшим на шее долгом.

— Ты всё продумал, как я погляжу, — Джарет оглянулся на отца. — Еще один спутник тебя сильно отяготит?

— Если это необходимо… — Оберон вздохнул с мученическим видом.

— Да будет так, — Джарет взъерошил волосы сына. — Твои каникулы отменяются, Совенок. Будешь учиться магии на ходу.

Эдвин надулся. Правильно Герберт говорит, всё хорошо быть не может!

Часы на башне начали бить. Тролли распахнули ворота.

***

— Не понимаю, зачем ему отправлять Алиаса на дороги? — Игрейна прикусила костяшки пальцев.

— Он не сказал, — Герберт вздохнул так глубоко, словно ему не хватало воздуха. — Знаешь, было время, когда я мечтал, чтобы Алиаса не стало.

— А я хотела, чтобы ты к нему вернулся.

— Если бы он меня не ревновал и принял, как есть, — Герберт потер шею, — я бы от него не ушел.

Игрейна поглубже натянула капюшон плаща, хотя расходившийся ветер не залетал в башенку.

— Ревность не лечится, даже если извести на эссенцию весь утесник в Подземелье.

Герберт невесело усмехнулся. Эссенция утесника по рецепту алхимика Гринмана из Верхнего мира пользовалась в Подземелье большой популярностью. Препарат действительно помогал от ревности, но, увы, лишь на короткое время.

— А почему Оберон назначил такой срок — год и один день?

— В давние времена все дни в году были посвящены какому-нибудь богу. Но один день оставался безымянным. Он отмечал границу времени, когда король Убывающего года уже умер, а король Возрастающего еще не родился. Вообще-то это был день Морриган, богини смерти. Но ее имя предпочитали вслух не произносить.

— Гадость какая! — Герберт осторожно поднялся, чтобы не стукнуться затылком о низкий свод. — Хочешь, пойдем ко мне?

— Со мной всё в порядке, — Игрейна сняла плащ и накинула ему на плечи. — Увидимся утром.

Она исчезла. Герберт плотнее запахнул нагретый плащ, выбрался из башни и резко становился, вцепившись в стебли плюща. Он оказался не снаружи, а внутри Лабиринта. Ладони зачесались.

— Опять?! — Герберт спрыгнул со стены, проигнорировав возникшую под ногами каменную лестницу. — Что тебе еще нужно?

«Ты разучился считать? — весело спросил Лабиринт. — Третья услуга, Берти».

— Не смей меня так называть!

«Ты окончательно обнаглел, господин алхимик. Но я тебя прощу, если ты справишься с третьим заданием так же хорошо, как с первыми двумя».

— Я внимательно слушаю, — Герберт сел на нижнюю ступеньку. Он надеялся, что Игрейна тоже слушает сейчас их разговор.

«Тебе известно, что такое гомункулус?»

— Конечно, — Герберт удивленно поднял брови. — Гомункулус — это человечек, полученный искусственным путем в лабораторных условиях. В университете их пачками делают на пятом курсе.

«И сколько они живут?»

— В среднем пару дней.

«А сколько прожил твой?»

— Н-не знаю, — Герберт потер ладони. — Он сбежал.

«Он жив до сих пор, не так ли?»

— С чего ты взял?! — Герберт как мог убедительнее изобразил возмущение. — Да если бы я умел создавать настолько долговечных гомункулусов, ко мне бы очередь за ними стояла отсюда и до гномьих гор!

«И почему же она не стоит? Учти, Герберт, я знаю, где сейчас прячется твой человечек».

— Откуда?.. — Герберт прикусил губу. — Ладно, да, это правда. Но я не буду больше их создавать.

«Почему?»

— Потому что это неправильно! Я не знаю, что я сделал не так, но он получился по-настоящему живым. Разумным, понимаешь? А я сам был тогда рабом…

Герберт замолчал. Кому он пытается объяснить? Для Лабиринта все живые существа — игрушки.

«Я тебя понял, — ветер внезапно стал теплым и ласковым. — Но тебе не придется создавать разумное существо, Герберт. Я хочу, чтобы ты вырастил только зародыш».

— Чей?

«А вот это самое интересное и сложное. Тебе придется раздобыть кровь или иные частицы тел всех разумных фэйри Подземелья».

— Какое чудовище ты хочешь вырастить?! — ужаснулся Герберт. — Зачем? И это невозможно в принципе! Не все фэйри скрещиваются между собой.

«А ты попытайся. Мне нужно тело, Герберт. Тело, которое выдержит мою силу. Не час и не сутки, а несколько лет. В идеале — вечно. Если у тебя получится, я не просто освобожу тебя. Я засыплю твой дом золотом. С крышей».