Вспаханное поле

шадь на дыбы и, крикнув «прощай», умчался галопом.

Элена, Панчо и Маноло не отрываясь смотрели вслед

Сеферино. Но только в сердце ребенка глубоко запечат¬

лелся его мимолетный образ.

Элена заметила, как оживился Маноло. Ее радовало,

что он смеется, и она с улыбкой наблюдала, как весело он

бегает по двору и иногда останавливается, чтобы полюбо¬

ваться зажатой в руке серебряной монеткой. Но вскоре ее

внимание отвлек Панчо; нагрузив подводу, он подошел к

ней и сухо спросил:

—      Чего ему надо было?

—      Он приезжал сказать, что отправляется на юг, а

Клотильда хочет вернуться к нам.

Панчо презрительно сжал губы.

—      Так-так, значит, пусть Клотильда работает, а он бу¬

дет гулять.

Как всегда, поведение Сеферино взорвало его.

—      Ясное дело, те, что гнут спину на пашне, дураки...

или гринго. Куда лучше валяться вверх брюхом, гарцевать

на скакуне да напиваться в трактирах и на постоялых дво¬

рах.

Предупреждая возражение жены, Панчо торопился

излить свое возмущение: он был не в силах больше сдер¬

живать себя.

—      Из-за таких, как он, нас, коренных жителей, считают

лодырями. Чего ж тут удивляться, что правительство

привозит к нам гринго, чтобы они засевали землю.

Озлобление, прозвучавшее в словах мужа, неприятно по¬

разило Элену, и она попыталась успокоить Панчо;

169

—      Никто не может назвать лодырем ни тебя, ни даже

Сеферино. Он занимается тем, что ему по нраву. Разве

быть объездчиком или погонщиком скота не значит рабо¬

тать?

Панчо, не слушая ее, высказал то, что давно накипело

у него на сердце:

—      Правительство считает нас лодырями, поэтому оно

хочет отнять у нас землю и отдать ее гринго. Но только я

не позволю, чтобы со мной так поступили!

И, словно давая понять, что он сказал все и больше на

эту тему говорить не желает, Панчо попросил:

—      Дай мне поесть, я поеду в селение отвезти зерно.

Он вошел в ранчо, сел за стол и позавтракал, не про¬

износя ни слова. Потом встал, прицепил к поясу нож и

молча вышел. Маноло, следивший за каждым движением

отца, подбежал к матери и что-то умоляюще зашептал ей

на ухо. Она нерешительно посмотрела на сына. Глаза ре¬

бенка все еще светились весельем, вызванным приездом

Сеферино, и ей было бы очень больно, если бы ей самой

пришлось погасить его, отказав мальчику в просьбе. Она

взяла Маноло за руку, подвела к телеге и сказала мужу:

—      Панчо, почему бы тебе не взять с собой Маноло?

Ну, что тебе стоит? Доставь ему удовольствие!

Панчо, уже сидевший на козлах, посмотрел на сына и,

поняв, как ему хочется, чтобы он согласился, ответил:

—      Ладно, пусть влезает.

Он помог ему взобраться на мешки с зерном и тронул

лошадей.

С высоты груженой телеги перед Маноло открылась

необычная панорама. Он увидел, что дорожная колея

тянется без конца, и вдруг понял, как огромна равнина.

Даже лошади, запряженные в телегу, теперь, когда он

смотрел на них сверху, казались не такими, как раньше,

словно превратились в каких-то других животных с под¬

вижными удлиненными телами и острыми спинами. Пора¬

женный своим открытием, он сидел тихо, не раскрывая рта.

Отец тоже не нарушал молчания, и лицо его хранило серь¬

езное, озабоченное выражение. Они медленно ехали, время

от времени минуя изгороди, загоны для скота и виднев¬

шиеся вдали редкие хуторки. Мальчик все подмечал, не

упуская ни одной подробности, словно перед ним развер¬

тывалось какое-то удивительное зрелище. Следил он и за

отцом, правившим упряжкой: когда надо, отец дергал вож¬

170

жи, чтобы объехать впадину, когда надо, взмахивал кну¬

том. Его так и подмывало щелкнуть языком или крикнуть,

чтобы подогнать лошадей, но он не отваживался на это,

видя, как серьезен отец. Панчо, не оборачиваясь, сидел на

облучке, его взгляд был устремлен на дорогу, терявшуюся

вдали. Маноло даже не решался задать ему хоть один

из тех вопросов, с которыми он постоянно приставал к

матери.

Однообразный пейзаж и молчание отца уже начали

утомлять Маноло, как вдруг он оживился, увидев всадни¬

ка, ехавшего им навстречу.

—      Добрый день, дон Панчо!—поздоровался тот, порав¬

нявшись с ними, и, придержав лошадь, спросил, чтобы за¬

вязать разговор: — Везете зерно на продажу?

—      Ага.

—      Хороший у вас нынче урожай?

—      Урожай неплохой, — неохотно ответил Панчо, — да

только платят мало, еле вернешь то, что потратил.

Всадник мрачно покачал головой.

—      Вечная история... Не стоит и сеять. К чему?..

Этот вывод возмутил Панчо.

—      Как к чему? Все равно надо работать! Хуже будет,

если все опять зарастет бурьяном.

Гаучо, не убежденный возражением Панчо, пожал пле¬

чами и поехал дальше, вскоре скрывшись из виду.

Подъезжая к селению, Панчо сразу заметил, что про¬

исходит что-то необычное. Можно было подумать, что он

привез зерно не в будний день, а в воскресенье. Женщины

были нарядно одеты, а по улицам селения слонялись сол¬

даты в парадной форме. Сворачивая в корраль у лавки

Риоса, местного скупщика зерна, он обратил внимание на

большое скопление повозок и множество лошадей, стрено¬

женных или привязанных к частоколу. На расчищенной

площадке группа крестьян играла в бабки. Раздумывая

над тем, что все это значит, Панчо вошел в лавку и на¬