Встречи и прощания. Воспоминания о Василии Аксенове, Белле Ахмадулиной, Владимире Войновиче…

Бабушку мою звали Любовь Дмитриевна, она преподавала в гимназии языки: французский и немецкий, а сама была финских и украинских кровей. Ее девичья фамилия Дейнеко. При советской власти бабушка стала школьной учительницей, всю оставшуюся жизнь она прожила в Москве. Я видел ее лишь однажды, за несколько дней до ее кончины. Видел в том самом доме в Среднем Николопесковском переулке, куда мы с мамой возвратились после окончания войны в 1945 году из Самарканда, из эвакуации.

Помню, мама привела меня из детского сада, что находился в Староконюшенном переулке по другую сторону Арбата. Привела и посадила ужинать, а сама побежала по каким-то делам. А чтобы не было каких-либо вольностей с моей стороны, она посадила меня есть в комнате, где лежала больная бабушка, под ее присмотр. Будучи весьма говорливым с детства, я попытался что-то важное, по моему разумению, рассказать бабке, но та строгим голосом педагога оборвала меня пословицей: «Ешь пирог с грибами, держи язык за зубами!»

Вот и все, что осталось у меня в памяти о бабушке, – в скоре она умерла, у нее был рак…

Мама, судя по ее рассказам, была хулиганистой девчонкой, дружила в основном с мальчишками. Однажды она вместе с дворовыми приятелями троллила, как говорят теперь, рыжего парня с соседского двора дразнилкой: «Рыжий-пыжий, конопатый, убил бабушку лопатой». «Рыжий-пыжий» бросил в дразнящих камушком и попал маме в рот, выбив резцовый зуб.

В гимназии мама училась в одном классе с дочкой известного в Москве купца Рукавишникова. Иногда ее приглашали в их дом. Маме запомнилось на всю жизнь, что у них за столом было предусмотрено место и для кота. Он восседал на стуле, положив передние лапы на стол, и ел из блюдечка то, что ему предлагали…

После возвращения из Бийска мама поступила в Строгановское училище, в мастерскую художника Осмеркина. Но проучилась в Строгановке лишь год. Это было начало двадцатых. Денег на жизнь не хватало, и мама, как старшая из детей, решила пойти работать, чтобы помочь своей матери содержать семью: младшей сестре было лет тринадцать, а младшему брату и того меньше.

Мама устроилась работать муляжисткой – тогда это была довольно престижная специальность. Под руководством опытных врачей она участвовала в изготовлении наглядных пособий для больниц и медицинских институтов. Муляж представлял собой скульптурное изображение в разрезе какого-нибудь органа человеческого тела, пораженного той или иной болезнью. Очаги поражения, воспроизведенные на муляжах, демонстрировались студентам во время занятий и практикующим врачам при повышении квалификации. Теперь все это делается с помощью кинокамер и кинофильмов и транслируется на экраны, а тогда их заменяли в какой-то степени муляжи. С развитием техники профессия муляжиста на протяжении ХХ века постепенно сходила на нет, а теперь, вероятно, о ней мало кто знает даже в медицинской среде.

Мама, сделавшись со временем одним из ведущих специалистов в этой области, стояла у истоков этой профессии в Советском Союзе, куда она пришла, кажется, из Франции.

Оригинал муляжа изготавливался из специальных смесей на основе стеарина и парафина, ему придавалась форма того или иного человеческого органа, затем наносились краски, и так воссоздавалась картина реального поражения болезнью. Таким образом, муляжист работал и как скульптор, и как художник, и, главное, как медицинский работник, потому что ему волей-неволей приходилось узнавать многое про течение и развитие болезней: в процессе работы производились обязательные консультации с авторитетными профессорами-медиками. Последние и осуществляли официальную приемку оригинала муляжа.

Потом с оригинала делались копии из папье-маше, которые распределялись между медицинскими учреждениями.

Мама, как я уже отметил, очень быстро освоила эту профессию, у нее были, что называется, золотые руки. Она все умела делать и по хозяйству, и по работе. При этом в свободное время, которое очень редко выпадало ей в жизни, она с удовольствием писала пейзажи или натюрморты, преимущественно акварели. Был у нее такой альбомчик для уроков рисования в школе, заполненный ее скромными шедеврами, который, к сожалению, не сохранился. Художественные наклонности мама унаследовала, видимо, от моего деда. От него осталась раскрашенная в коричневато-зеленые тона декоративная резная полочка. Боковина, которой она прикреплена к стене, образована скульптурными изображениями двух сцепившихся рогами кудрявых баранов. На полочке стоит тоже зеленый, долбленый деревянный стаканчик, видимо, для ручек и карандашей. Еще из рукоделий деда осталась небольшая деревянная рамка для фотографии, тоже вырезная. Поля рамки неодинаковы. На том, что намного шире, вырезан и раскрашен один из билибинских сюжетов…