Встречи на полях

– У-у-у-у-и-и-и! – вопит Том, который повторяет движения за танцором на сцене. У меня закладывает уши от мощного хлопка рядом с моей головой.

Том хватает меня за руку и заставляет выполнить очередной поворот.

Два года назад я могла устроиться редактором в другое издательство. Хорошее вменяемое издательство с вменяемыми боссами, редакторами и авторами, которые, приезжая к нам в город, хотят есть спаржу, завернутую в бекон, обсуждая потенциальные денежные вознаграждения.

Но не-е-ет.

Вместо этого я получила Тома. В издательстве, которое хочет, чтобы я развлекала автора, будто танцовщица, в субботу – я смотрю на часы – в одиннадцать вечера. Когда я уже совсем измотана. И перегружена. И завтра мне предстоит такой же насыщенный день.

Песня заканчивается и перетекает в новую, и под монотонные звуки скрипки мужчина на сцене подносит микрофон к губам и сдвигает ковбойскую шляпу. Он понижает голос так, будто хочет поделиться каким-то секретом.

– Дамы и господа, давайте переведем дух и замедлимся. Прижмите своих возлюбленных к груди и потанцуйте под старый хит кантри Just Another Woman in Love.

Том поворачивается ко мне и растягивает тонкие губы в улыбке, будто говоря: «Ну-с, кажется, у нас нет выбора – придется делать то, что велено», – и я тут же поднимаю ладони в воздух:

– О нет, Том. Этот танец я пропущу.

Но он тянет меня за локти.

– Да ладно тебе. Послушай, какая песня. – Его глаза переполняет воодушевление, и он притягивает меня поближе к себе. – Это же классика.

– Да, песня очень хорошая, – отвечаю я, пытаясь отцепить его пальцы от своих локтей. – Но уже поздно.

– Поздно? – Его лоб морщится от подобного намека, и, когда свет падает на его лицо, по остекленевшим глазам я понимаю, что, кажется, за последние полчаса он успел выпить еще одну пинту пива. – Нет такого понятия, как «поздно», когда вокруг такая прекрасная музыка и такие прекрасные женщины.

– Нет, в самом деле… – начинаю я, но, несмотря на мои возражения, он хватает меня за запястья и настойчиво тянет к себе.

У меня начинает гореть лицо – так сильно, как это вообще может быть на танцполе в окружении толпы, пива и кожзама. Я чувствую, что наконец теряю жалкие остатки самоконтроля, который пыталась сохранять весь вечер, и все мысли о рейтинге Тома в списке бестселлеров «Нью-Йорк Таймс», о прибыли «Пеннингтона» и тяжелой экономической обстановке в мире покидают мой разум. Я как двухлитровая бутылка газировки, которую слишком долго трясли, и теперь она взорвется, хоть закрывай крышку, хоть нет.

Я собираюсь дать ему отпор, и не важно, что он завтра скажет Жизель (которая меня убьет), Уильяму или даже миз Пеннингтон, как вдруг чувствую, что кто-то подходит к нам и берет Тома за руку.

– Думаю, уже достаточно, – говорит Уильям, и при виде него у меня буквально отваливается челюсть.

Он по-прежнему одет в синий костюм и бежевые оксфорды, но выглядит по-другому – менее собранно, чем уравновешенный профессионал, которого я видела с утра. Его галстук сбился, идеальные стрелки на идеальных синих брюках исчезли. Мне даже кажется, что к подошве его ботинка приклеилась жвачка и кусок бумаги. Судя по внешнему виду, он устал. Но в его честных голубых глазах есть ледяная суровость, которая говорит о готовности продержаться до утра.

Том делает шаг назад, явно заметив то же, что и я.

– Мы просто веселились, – говорит он, натянуто смеется и поворачивается ко мне. – Правда, Саванна? Мы просто хорошо проводили время.

Я округляю глаза и перевожу взгляд с Тома на Уильяма, не зная, что сказать. Уже собираюсь открыть рот и выдать самый лучший уклончивый и в то же время профессиональный ответ, но осознаю, что это необязательно.

Уильям подходит к Тому, полностью загородив меня от него. Я стою и смотрю на синее море пиджака своего босса, пока у нас над головами проплывают разноцветные лучи.

– Вас все равно ждет на улице убер, – хладнокровно произносит Уильям. – Он отвезет вас, куда вам надо.

– Но… Саванна собиралась проводить меня в отель. И мы хотели обсудить мою следующую книгу.

– У меня хорошая новость, Том. С радостью сообщаю вам, что вас повысили. Теперь я ваш редактор, но, к сожалению, у меня нет времени на танцы. Спокойной ночи.

На несколько секунд я застываю за спиной Уильяма, словно вросшего в танцпол, и едва дышу из-за того, что услышала. Он правда это сказал? Он правда это сделал? Ради меня?

Когда он наконец оборачивается, Тома и след простыл.

Я оглядываюсь, но вижу вокруг нас лишь множество танцующих медленный танец пар.

Пары, переливающиеся лучи стробоскопа и, что самое главное, никакого Тома.

Я смотрю на лицо Уильяма и впервые за весь вечер чувствую, как мои плечи расслабляются. Я наконец выдыхаю. И во мне поднимается смех. Бурлящий поток пережитого волнения, облегчение и невозможность поверить в то, что только что произошло. Само воспоминание о шоке на лице Тома – это уже слишком.

А вот лицо Уильяма по-прежнему хладнокровно, и он продолжает смотреть на дверь с мрачным и, честно говоря, изнуренным видом.

Я не могу сдержаться и тихонько смеюсь, от чего у меня сотрясаются плечи.