Вторая модель

– Да уж, конечно, – пробормотал он. – Прекрасно вас понимаю.

Томас Коул присел, скорчился над разведенным костром, отогревая ладони. Близилось утро. Небо на глазах становилось фиалково-серым. За ночь горный воздух изрядно остыл, и Коул, весь дрожа, жался поближе к огню.

Жар костра приятно грел руки. Руки… его руки… Коул глядел и глядел на них, озаренных желто-алыми отсветами огня. Ногти черные, в трещинах и заусенцах ладони и пальцы покрыты бесчисленными бородавками и мозолями. Однако руки у него хороши, просто на славу: пальцы длинные, утончающиеся к кончикам… Да, свои руки Коул весьма уважал, хотя зачастую не понимал их.

С головой погрузившись в раздумья, он размышлял о сложившемся положении.

В горах Коул провел ночь, день и еще ночь. Первая ночь оказалась – врагу такого не пожелаешь. Спотыкаясь, падая, ощупью карабкался он по кручам, сквозь густые кусты и траву… зато к восходу солнца успел порядочно углубиться в горы и надежно укрылся в долине между двумя огромными пиками. К закату появилось у него и какое-никакое жилище, и чем огонь добывать, а после он обзавелся прекрасной ловушкой: яма, плетеная крышка, веревка, свитая из травы, и зазубренный колышек. Один попавшийся в нее кролик уже покачивался на ветке, подвешенный за задние лапы, а ловушка поджидала следующего.

Фиалково-серое небо сделалось серо-стальным, суровым, холодным. В горах было пусто и тихо. Но вот откуда-то издали, отражаясь эхом от необъятных склонов ущелий, донеслись птичьи трели. Вскоре пение первой проснувшейся птицы подхватили другие. Справа от Коула затрещали кусты: очевидно, сквозь заросли пробирался какой-то зверек.

Начинался день. Второй день в горах. Поднявшись на ноги, Коул принялся отвязывать от ветки кролика. Пора позавтракать, а после… Что после? Дальнейших планов у него не имелось. Инстинктивно он понимал, что благодаря сохранившимся инструментам и золотым рукам протянет здесь хоть целую вечность. Добывать дичь проще простого, а дичь – это мясо и шкурки. Со временем он построит себе постоянное жилье и даже одежду из шкурок сошьет, а с приходом зимы…

Однако так далеко в будущее Коул не заглядывал. Стоя у костерка, он упер руки в бедра, поднял взгляд к небу, сощурился, пригляделся… и тут же напрягся всем телом. Серое небо, поднявшись из-за горизонта, украсило нечто знакомое. Черная точка.

Коул поспешил затоптать костер и вновь устремил взгляд ввысь. Что это там? Может, птица?

К первой точке присоединилась вторая. Две точки. Три. Четыре. Пять… Набирая скорость, целая стая черных точек в сером утреннем небе устремилась в сторону гор.

К нему.

Прихватив с собой кролика, Коул бросился прочь от костра и забился в шалаш из ветвей, выстроенный накануне. В шалаше он невидим, тут его не найдут. Но если они заметили пламя костра…

Сжавшись в комок, Коул выглянул наружу. Точки в небе неумолимо росли. Сомнений не оставалось: это все те же аэропланы – черные бескрылые аэропланы, приближающиеся с каждой секундой. Вскоре он смог расслышать их приглушенный гул, который усиливался, пока под ногами не задрожала земля.

Первый аэроплан круто спикировал вниз, рухнул к земле, точно камень, обернулся громадным черным силуэтом. Коул, ахнув, втянул голову в плечи. С оглушительным ревом описав дугу в воздухе, аэроплан пронесся над самой землей, и вдруг из его брюха горохом посыпались белые узелки, распустившиеся зонтиками, как семена одуванчика.

Быстро спикировав вниз, узелки приземлились и оказались людьми. Людьми в военных мундирах.

А вниз следом за первым аэропланом уже несся второй. С ревом промчавшись над Коулом, он тоже сбросил груз, и новая порция узелков, вытряхнутая наружу, заполнила небо. За вторым аэропланом спикировал книзу третий, за третьим – четвертый. От белых узелков, плавно, облаками семян одуванчика опускающихся на землю, зарябило в глазах.

Приземлившись, солдаты разбились на отряды. До Коула, съежившегося в шалаше, донеслись резкие крики. Охваченный страхом, он замер. Спустившиеся с неба солдаты взяли его в кольцо, отрезав все пути к бегству. Последняя пара аэропланов сбросила людей у него за спиной.

Поднявшись на ноги, Коул высунулся из шалаша. Кое-кто из солдат отыскал пепел и угли его костерка. Один, припав на колено, пощупал кострище и махнул рукой остальным. Солдаты, крича, обмениваясь жестами, устремились к нему отовсюду. Еще один взялся устанавливать неподалеку какую-то пушку, другие принялись разматывать массивные бухты шлангов, соединяя ими множество странных труб и механизмов непонятного назначения.

Коул пустился бежать. Поскальзываясь, падая, он скатился вниз по склону, у подножия холма вскочил на ноги и без оглядки бросился в густые заросли. Ползучие стебли и листья хлестали его по лицу, глубоко рассекая кожу. Споткнувшись, Коул снова упал, запутался в невысоком кустарнике и в панике рванулся на волю. Кусты не поддались. Если бы дотянуться до ножа в кармане…