Вторая рука

– Угу, – сказал я. – Ладно, вы хотите это услышать – так и быть, я скажу. И серьезно.

Я немного помолчал, подбирая самые простые слова, которые могли бы передать то, что я чувствую. Нашел их и произнес:

– Здесь я дома.

Он быстро взглянул на меня, и я криво усмехнулся – над собой, над ним, над всем этим чертовым миром.

Хайлейн-парк был роскошной усадьбой, пытающейся как-то сжиться с пластмассовым веком. Сам дом, точно взбудораженная девица, открывался для публики всего несколько раз в году, но парк постоянно сдавали в аренду под всякие фестивали, бродячие цирки и прочие мероприятия вроде первомайской ярмарки.

Надо сказать, они не прилагали особых усилий, чтобы заманить к себе побольше народу. Никаких тебе транспарантов, орущей попсы, афиш с буквами, которые можно прочесть с десяти шагов, – наоборот, все чуточку смущенно и застенчиво. И потому толпа, стекавшаяся на праздник, выглядела особенно впечатляюще. Я дождался своей очереди, расплатился у ворот, проехал по кочковатому лугу и послушно припарковал машину на стоянке, размеченной натянутыми веревками. За моей машиной последовали другие, аккуратно выстраивающиеся в рядок.

В толпе виднелось некоторое количество всадников, деловито проезжающих легким галопом то туда, то сюда, однако карусели пока что стояли тихие и пустые, и никаких воздушных шаров видно не было.

Я вышел из машины, запер ее за собой и подумал, что приезжать в час тридцать, пожалуй, было рановато: ничего еще не началось.

О, как же я ошибался!

– Это он? – спросил чей-то голос у меня за спиной.

Я обернулся и увидел, что в узкое пространство между моей машиной и соседней вошли двое: незнакомый мне мужчина и очень знакомый мальчонка.

– Да! – радостно воскликнул мальчик. – Привет!

– Привет, Марк! – сказал я. – Как мама?

– Я рассказал папе, что вы приезжали. – малыш оглянулся на мужчину рядом с ним.

– А, вот оно что!

Я-то думал, что его появление в Хайлейне – всего лишь удивительное совпадение, но не тут-то было.

– Он вас описал, – сказал мужчина. – Рука эта и то, как вы ловко управляетесь с лошадьми… Я сразу понял, о ком идет речь.

Он смотрел и говорил жестко и опасливо. Эту манеру я теперь распознавал с первого взгляда: человек, который знает за собой вину и предвидит неприятности.

– Мне не понравилось, что вы что-то разнюхивали у меня дома.

– Ну, вас-то дома не было, – сдержанно возразил я.

– Угу, меня не было. А пацан бросил вас там одного без присмотра.

Ему было лет сорок. Жилистый дядька, на котором крупными буквами написано, что ничего хорошего встреча с ним не сулит.

– Я и машину вашу узнал! – гордо сообщил Марк. – Папа говорит, что я умница!

– Дети наблюдательны, – добавил его отец с мерзкой ухмылкой.

– Мы вас караулили, ждали, пока вы выйдете из того большого дома, – сказал Марк. – А потом ехали за вами всю дорогу. – Он лучезарно улыбнулся: мол, правда, весело? – Вот, это наша машина, рядом с вашей. – Он похлопал светло-коричневый «даймлер».

«Тот телефонный звонок, – мимоходом подумал я. – Это был не Чико. Это был Питер Рэммилиз, он меня разыскивал».

– Папа говорит, – радостно продолжал Марк, – что он меня сводит на карусели, а наши друзья вас пока покатают на нашей машине!

Отец гневно зыркнул на мальчишку – он явно не рассчитывал, что тот выложит так много, – но Марк этого не заметил: он смотрел куда-то мне за спину.

Я оглянулся. Между «скимитаром» и «даймлером» стояли еще двое. Крепкие неулыбчивые парни из братства мордоворотов. Чугунные кулаки, стальные башмаки.

– Давай полезай в машину! – распорядился Рэммилиз, кивая на свою машину, а не на мою. – В заднюю дверь!

«Да щас, – подумал я. – Он меня за дурака держит?» Я чуть пригнулся, делая вид, будто послушался, но вместо того, чтобы открыть дверцу, подхватил Марка правой рукой и бросился наутек.

Рэммилиз с воплем развернулся в мою сторону. Мордочка Марка напротив моего лица была изумленная, но смеющаяся. Я отбежал шагов на двадцать, поставил малыша на пути его разъяренного папаши, а сам побежал дальше, прочь от машин, в сторону толпы, собравшейся в центре площадки.

«Вот черт! – думал я. – А Чико-то прав! Нам теперь достаточно глазом моргнуть, как эти субчики вызывают громил! Пожалуй, это чересчур!»

А ведь ловушка, пожалуй, захлопнулась бы, не будь там Марка. Один удар по почкам – и я оказался бы в машине прежде, чем успел бы перевести дух. Но видимо, Марк был им нужен, чтобы меня опознать: они знали меня по имени, но не в лицо. Однако на открытом пространстве они меня ловить не станут, а к машине я буду возвращаться не один, а с толпой защитников. «Может быть, – с надеждой подумал я, – они сообразят, что дело не выгорело, и просто уедут».