Вторая рука

Я не ответил. Чико попытался сесть поудобнее, и я увидел, что он наконец почувствовал все как есть. Он крепко зажмурился, воскликнул: «Господи Исусе!» – и через некоторое время посмотрел на меня полузажмуренными глазами и спросил:

– И тебя тоже?

– Угу.

Долгий жаркий день кончался. Смеркалось. «Если я не тронусь сейчас, – вяло подумал я, – я вообще никуда не поеду».

С практической точки зрения сложнее всего оказалось управлять «лендровером» одной рукой – это было рискованно, чтобы не сказать опасно. Мне приходилось отпускать руль и наклоняться влево всякий раз, как я переключал передачи. Но я нашел выход: один раз ухватиться за рычаг переключения передач пальцами левой руки, сжать его и отключить ток. Тогда моя левая рука просто останется на рычаге неподвижно, до тех пор пока я не решу его отпустить.

Так я и сделал. Потом включил габариты, включил ближний свет фар. Завел мотор. «Что угодно отдал бы за глоток виски!» – подумал я и пустился в дальний путь домой.

– Куда мы едем? – спросил Чико.

– К адмиралу.

Я выбрал дорогу, ведущую на юг, мимо Севенокса, Кингстона и Кольнбрука, потом участок шоссе М4, потом в Мейденхеде на поперечное шоссе и на М40 к северу от Марлоу и потом вдоль северной части Оксфордской кольцевой и последний отрезок пути до Эйнсфорда.

«Лендроверы» на комфорт не рассчитаны, там здорового и то растрясет. Чико то и дело стонал, бранился и клялся, что больше ни за какие коврижки в такую историю не ввяжется. Я дважды ненадолго останавливался по дороге из-за слабости и общей хреновости, однако машин на дорогах было мало, так что в половине четвертого утра мы подъехали к дому Чарлза – недурной результат, учитывая обстоятельства.

Я заглушил мотор, включил левую руку, но пальцы не разжимались. «Только этого и не хватало! – в отчаянии думал я. – Это будет еще одно унижение за этот проклятый вечер, если придется отстегнуть руку и оставить электрическую часть меня приделанной к рычагу. Ну почему, почему у меня не две руки, как у всех нормальных людей!»

– Не напрягайся так, – посоветовал Чико, – и все получится.

Я издал кашель – то ли смешок, то ли всхлип, – пальцы чуточку разжались, и рука отвалилась от рычага.

– Я же тебе говорил, – сказал Чико.

Я положил правую руку на баранку и уронил на нее голову. Я чувствовал себя изможденным, подавленным… и наказанным. А ведь кому-то еще придется собраться с силами, пойти и сказать Чарлзу, что мы здесь…

Эту проблему Чарлз решил сам, спустившись к нам, в халате. Свет хлынул наружу из распахнутой двери у него за спиной. Я его и не заметил, пока он не подошел к «лендроверу» и не заглянул внутрь.

– Сид?! – изумленно спросил он. – Это ты?!

Я отлип от баранки, открыл глаза и ответил:

– Ага.

– Время же за полночь! – сказал Чарлз.

Улыбаться я не мог, поэтому постарался, чтобы улыбка звучала хотя бы в голосе:

– Ну вы же говорили, что я могу приезжать в любое время.

Спустя час Чико уже лежал в постели наверху, а я, как обычно, сидел боком на золотистом диванчике, сбросив ботинки и задрав ноги.

В гостиную вошел Чарлз. Он сказал, что с Чико доктор управился и теперь готов заняться мной, а я сказал: «Нет, спасибо большое, пусть едет домой».

– Он тебе какой-нибудь наркотик вколет, как и Чико.

– Именно этого я и не хочу. И я надеюсь, что он был осторожен с наркотиками, – у Чико же сотрясение.

– Ты ему сам об этом сказал, примерно раз шесть, когда он приехал.

Чарлз помолчал.

– Сид, доктор ждет!

– Чарлз, я серьезно, – ответил я. – Мне надо подумать. Мне надо просто посидеть и пораскинуть мозгами. Так что, пожалуйста, попрощайтесь с доктором и идите спать.

– Нет, – сказал Чарлз. – Так нельзя.

– Еще как можно! На самом деле даже нужно – именно сейчас, пока я еще чувствую…

Я запнулся. «Пока я еще чувствую, как будто меня освежевали», – подумал я, но вслух такое сказать, конечно же, было нельзя.

– Это же глупо.

– Ага. Это все вообще очень глупо. В том-то и дело. Так что уйдите, пожалуйста, дайте мне спокойно разобраться.

Я и раньше замечал, что иногда, когда тело пострадало, мозг вдруг на некоторое время начинает работать особенно четко и ясно. Этим надо пользоваться, такого случая упускать нельзя, когда тебе нужны мозги.

– Ты видел, как выглядит Чико? – спросил Чарлз.

– Видел, и не раз! – шутливо ответил я.

– Ты сам в таком же состоянии?

– Не знаю, не смотрел.

– Ты невыносим!

– Ага, – кивнул я. – Идите спатеньки.

Он наконец ушел, а я остался сидеть, нарочно во всех подробностях вспоминая тот кошмар, который до сих пор изо всех сил старался забыть.

Да, это было слишком, как сказал Чико.

Слишком жестоко.

Но зачем?

Чарлз спустился вниз в шесть утра, по-прежнему в халате, с самым бесстрастным выражением на лице.

– А, ты все еще здесь, – сказал он.

– Угу.

– Кофе?

– Чаю, – ответил я.

Чарлз пошел, заварил чаю, принес две большие, исходящие паром кружки, на моряцкий манер. Мою кружку он поставил на столик у дивана, а сам уселся в кресло, не сводя с меня подчеркнуто равнодушного взгляда.

– Ну и что? – спросил он.

Я потер лоб.