Второй контакт (Колонизация — 1)

Последовавшая тишина наводила на мысль, что радист не хотел бы ничего лучшего. Но Джонсон был не единственным, кто слушал там. Парень не мог сказать своему соотечественнику, чтобы тот убирался восвояси, если только он не хотел создать ужасную вонь и вызвать огромные подозрения. И поэтому, медленнее, чем следовало, он спросил: “Ты сможешь добраться сюда на своих маневровых реактивных двигателях, Перегрин?”

“Думаю, да”, - ответил Джонсон, который был уверен, что сможет: он провел много вычислений, прежде чем запросить разрешение на изменение орбиты.

“Хорошо”, - сказал оператор на космической станции. “У вас есть разрешение приблизиться, надеть скафандр и подняться на борт. Не - повторяю, не-приближайтесь с помощью устройства на конце длинной стрелы вон там ”.

“Почему нет?” Спросил Джонсон. Он хотел выяснить, что было на конце этого бума.

“Потому что ты будешь сожалеть об этом до конца своих дней, если сделаешь это”, - ответил радист. “Хочешь быть чертовым дураком, продолжай. С моего носа кожи не снимут, но с твоего снимут”. У него был очень неприятный смех.

Джонсон обдумал это. Ему не очень понравилось, как это прозвучало. “Вас понял”, - сказал он и выбрал курс, который повел его к огромному неопрятному главному сооружению космической станции, обходя меньшую и более новую секцию на конце стрелы.

“Умный парень”, - сказал радист: он, должно быть, отслеживал медленное, осторожное приближение Перегрина либо с помощью радара, либо с помощью глазного яблока. Звучал ли он разочарованно из-за того, что Джонсон выслушал его, или это был просто металлический динамик внутри Перегрина? Джонсон не знал и не был уверен, что хочет это выяснять.

В любом случае, у него не было особого шанса беспокоиться об этом. Он был занят тем, что проверял герметичность своего скафандра - далекого, очень далекого потомка скафандров, которые пилоты-высотники начали носить примерно в то время, когда появились Ящеры, - Если бы он провалился, ему некого было бы винить, кроме самого себя… и он недолго бы винил себя.

“Вы хотите уничтожить там как можно больше относительного движения”, - сказал радист. “Четверть мили - это достаточно близко”.

“Понял”, - снова сказал Джонсон, а затем, выключив передатчик: “Да, мама”. Разве этот парень не думал, что сможет разобраться во всем сам? Возможно, он не был так уж рад посетить это место в конце концов. Оно выглядело полным нервных Нелли.

Он выпустил воздух из кабины через вентиляционные отверстия, затем открыл фонарь и вышел. У него было здесь больше времени, чем если бы он пытался выпрыгнуть из горящего истребителя. На космической станции открылся воздушный шлюз. Крошечный на расстоянии человек в скафандре помахал рукой в шлюзе.

Его прыжок привел его в общем направлении шлюза, но не прямо к нему. Чтобы скорректировать свой путь, у него был пистолет, который выглядел так, как будто должен был быть взят из сериала Флэша Гордона, но стрелял не более смертоносно, чем сжатым воздухом. Прежде чем он использовал его, он позволил этому отрезку хорошего провода улететь в космос. Затем он зафиксировал им свою цель и замедлился, приближаясь к воздушному шлюзу.

Фигура в другом костюме протянула руку, схватила его и коснулась шлема, чтобы что-то сказать, не используя рацию: “Все очень гладко, сэр”.

Взглянув на лицо, находившееся всего в нескольких дюймах от его лица, Джонсон узнал капитана Алана Шталя. Он вытянул губы, словно собираясь поцеловать молодого человека. Шталь рассмеялся. Джонсон сказал: “Я не планировал подниматься сюда, но вот я здесь. Ты можешь показать мне окрестности?” Солгать кому-то, кого он знал, было сложнее, чем утаить что-то от незнакомца, но он все равно это сделал.

На этот раз Шталь не засмеялся. Он сказал: “Я не знаю об этом. Нам нужно посмотреть, что думает бригадный генерал Хили”.

“Отведите меня к нему”, - сказал Джонсон, когда внешняя дверь воздушного шлюза захлопнулась.

Но, как только он хорошенько рассмотрел Чарльза Хили, он не был уверен, что рад этому. Несмотря на то, что Хили совсем не был похож на Кертиса Лемея, на его лице была та же воинственность, что и у сжатого кулака. И он знал о Джонсоне, рыча: “Вы тот проклятый шпион, который раньше пытался пробиться на борт этого космического корабля. Вам следовало оставить все как есть, подполковник”.

“У меня не было особого выбора, сэр”, - ответил Джонсон, стараясь изобразить невинность, на какую был способен. “Мой главный двигатель не сработал”.

Если бы не резиновые ленты, удерживающие бумаги, чтобы они не улетели, офис Хили, возможно, почти принадлежал бы Земле. Он поднял телефонную трубку и рявкнул в нее: “Стив, сходи проверь Перегрина . Найдешь что-нибудь подозрительное, дай мне знать ”. Он снова перевел взгляд на Джонсона. “Если он обнаружит что-нибудь подозрительное, ты исчезнешь, на случай, если тебе интересно”.

Джонсон ничего на это не сказал. Он просто кивнул и ждал. Ему пришлось долго ждать. Стив казался основательным.