Введение в философию желания

Но желание всегда выходит за границу этой личности и этого объекта. Желание – всегда больше, чем субъект-объектное отношение. Французский философ Эмманюэль Левинас определяет желание как идею бесконечности[50] Желание парадоксальным образом заключается в том, чтобы «мыслить более того, что помыслено, и сохранить помысленное в его безмерности по отношению к мысли». Философ прямо говорит об отличии желания от нужды, от потребности, которую можно удовлетворить: «Желание – это «потребность в Другом», в другом человеке, который, как желаемый, не утоляет моего голода, но, питая меня, только пробуждает во мне сильнейший голод». Желание есть стремление, вызываемое Желаемым: оно рождается от своего объекта, оно – откровение, в то время как потребность – это «пустота души, исходящая от субъекта». Левинас пишет: «Желание – это несчастье счастливого, нужда, утопающая в роскоши. Желание не получает удовлетворения не потому, что оно вызвано не знающим утоления голодом, а потому, что оно вообще не взывает к насыщению». Желание ненасыщаемо. Целью первого побуждения желания является Другой. Потому желание «абсолютно лишено эгоизма, имя его – справедливость». Левинас напоминает о том, что именно Платон наряду с нуждой, «удовлетворение которой означает заполнение пустоты», предвидит также устремления, «которым не предшествует ни страдание, ни нужда, и в которых мы угадываем очертания Желания, потребности того, кто не испытывает нехватки, чаяния того, кто полностью владеет собственным бытием, кто выходит за пределы этой полноты, кто обладает идеей Вечного». Метафизическое Желание Левинаса, говоря его же словами, как бы парит над жизнью, и здесь нельзя говорить о насыщении. По убеждению французского философа, в желании нет ни «вкушения» бытия, ни «сытости», в нем перед человеком – «будущее без вех»[51].

Метафизическое желание у Левинаса не основывается ни на каком предварительном сходстве. Оно желает того, что «не может быть просто-напросто его дополнением в качестве чего-то недостающего» (цит. по: Тишнер, 2005, с. 27). Оно как доброта. Желание – доброта, так как «ни один добрый поступок не в состоянии ни выразить, ни насытить желания доброты. Он ее лишь усугубляет, приводя порой к мессианской жертве за жизнь (там же, с. 28). Более того, желание – Благо, где «Благо – благо в себе, а не по отношению к нужде, где его не хватает. По отношению к нужде оно – роскошь» (там же, с. 29). Желание – это «приключения людей, у которых вроде бы все есть, но они продолжают поиски другой земли» (там же, с. 29). Важно и то, что потребность – это достояние бытия, тогда как желание сверхбытийно. Следовать желанию – идти по следам лиц к Бесконечному. Здесь следы-лица – это знаки, которые нарушают порядок мира, ведь они – «над-впечатления». Тот, Кто их оставил, делал это намеренно. В порядке бытия – оставлять следы, не желая того, или заметая их. Левинас говорит, что Бог оставляет следы (лица людей), чтобы мы пошли вслед за Ним, разгадывая лица-загадки. Еще одно доказательство внебытийности оставляемых Им следов – то, что мы не отбрасываем один след, чтобы перейти к другому (лицо Другого не отбросишь). Мы собираем следы (см. об этом: Раздел I «Событие встречи», и. «Лицо другого», «Лицом к лицу», «Желание», «След Бесконечного», «Левинас и другие», «Благо», «Агатология», «Завеса», «Маска», «Лицо» в «Философии драмы» Юзефа Тишнера).

Потребность и желание – представители разных миров. Так, человек может испытывать потребность в том, к совершению чего у него нет никакого желания (открыть окно и впустить свежий воздух в прокуренное помещение). Или он может испытывать потребность в том, чего страстно не желает (почесаться на приеме у королевы). Потребности не нужна личность, чтобы быть исполненной. И если ей и нужна личность, то она для потребности – средство, но не цель. Целью желания является Абсолютная личность.

Потребность относится к «телу» и к «психике». Желанию нет дела до реализма потребности. Желание относится к жизни духа.

Еще одно важное отличие заключено в нашем отношении к потребностям и желаниям: мы хотим, чтобы наши потребности были бы удовлетворены, в том смысле, что мы хотим их не иметь, в то время как всякий испытал бы ужас при одной только мысли, что у него/у нее исчезнут все желания. Потребность никогда не будет ценностью, факт присутствия в нашей жизни желаний/желания – осознается нами как ценность.