Введение в философию желания

1. «Наша жизнь проходит, таким образом, в том, чтобы заполнять пустоты, познаваемые нашим интеллектом под вне интеллектуальным влиянием желания и сожаления, под давлением жизненной необходимости, и если понимать под пустотою отсутствие полезности, а не отсутствие вещей, то можно сказать в этом вполне относительном смысле, что мы постоянно идем от пустого к полному. Таково направление нашей деятельности» (с. 350).

2. «Нужно стараться видеть, чтобы видеть, а не видеть, чтобы действовать. Тогда Абсолютное открывается совсем вблизи нас и, в известной мере, внутри нас. Сущность его психологическая, а не математическая или логическая. Оно живет с нами. Как и мы, оно длится, хотя известными своими сторонами оно бесконечно более сконцентрировано и более сосредоточено на самом себе, чем мы» (с. 353).

Наблюдения Бергсона заставляют предположить существование двух различных по природе желаний. Одно из них – вызванное созданной интеллектом ложной пустотой такое же ложное желание действовать. Другое – созданное самой жизнью, длительностью, подлинное желание созерцать (или пребывать, или существовать, или длиться). Говоря точно, перед нами – актуализирующее личность желание действовать и требующее отказа от личности желание длиться. Эти желания функционально различны, первое создает пустоту и стремится «заделать» ее, второе – принимает полноту и погружается в нее.

Сложно не увидеть здесь влияние «восточно» ориентированной философии Шопенгауэра. Нам предлагают погрузиться в «нирвану» созерцания, чтобы слиться с пронизывающим нас изначальным жизненным порывом. Это даст нам силы, но какой ценой? Ценой отказа от интеллекта и личностной идентичности. Свободой творчества у Бергсон наделяется Вселенная в целом, но каждый отдельный человек лишь подчиняется принуждающему его к «творчеству» жизненному порыву, который разбрасывает во все стороны «струи» своей свободы (образ из «Творческой эволюции»). Если Шопенгауэр прямо называет активность Воли к жизни бессмысленной, то Бергсон маскирует эту же по сути мысль в восторженные восхваления жизненной энергии. Говоря об особенной природе человека, Бергсон, тем не менее, всякий раз эту мысль предает. Нет, и не может быть никакого творчества без свободы человеческой личности, желающей свободно. Восхищение разнообразием и неистощимой фантазией природы оборачивается в конечном итоге лишением человека личности и свободы.

Понимая, что его определение разных по природе интеллекта и инстинкта «разрывает» человека на две части, Бергсон предлагает «смешать вместе рефлекторное и волевое» (с. 411), чтобы пойти затем «на изыскание текучей реальности, стремительно бегущей под этой двойной формой, без сомнения, причастной той и другой, не будучи ни в одной из них» (с. 412). Но как это сделать? По сути дела нам описывают восточную технику медитации, которая позволяет растворяться в потоке жизни, вместо того, чтобы изучать рациональный и эмоциональный «потенциал» и рефлекторного, и волевого, и бессознательного, и разумного желания, которым одарен человек. Вместо того чтобы усовершенствовать интеллект, нам предлагают отказаться от него в пользу интуиции.