ВВЕДЕНИЕ В ОБЪЕКТИВНЫЙ НАЦИОНАЛИЗМ (ЧАСТЬ III)

 Развитие промышленного индустриального производства вначале было обусловлено потребностями внутреннего рынка той или иной страны. Но по мере того, как производство становилось всё более капиталоёмким, усложнялось и укрупнялось, для дальнейшего его развития и даже капиталистического выживания понадобилось бороться за проникновение товарной продукции на внешние рынки. Чтобы утвердиться на внешних рынках в условиях конкуренции между разными товаропроизводителями, с одной стороны, пришлось использовать военно-политическую поддержку государства, в том числе для раздела мира на сфер влияния, а с другой – обеспечивать непрерывный рост производительности труда и культуры производства. Однако для роста производительности труда и культуры производства надо было добиться роста общественного сознания, как сознания национально-корпоративного и буржуазно цивилизованного. В частности, нужно было повышать образованность наёмных рабочих и служащих, их культуры городской социальной ответственности, которые невозможны без соответствующего порядка в семейной жизни и материального обеспечения быта и отдыха. Поэтому на каком-то этапе без появления мелкобуржуазной рабочей аристократии оказывалось невозможным дальше развивать индустриальное производство конкретной страны, осуществлять прорыв его товарной продукции на мировые рынки и утверждаться на этих рынках.

  Идеологически это отразилось в реформизме революционных марксистских идеологий, что имело серьёзные последствия для евреев. Мелкобуржуазный рабочий класс наиболее развитых индустриальных стран начинал осознавать, - во всяком случае, в среде самой образованной его части, - что его материальное благополучие зависит главным образом от успешной работы национального промышленного производства, а не от разрушительной для производства классовой борьбы с предпринимателями. Зарождающийся дух национальной корпоративности порождал реформизм марксизма. Идеологи радикально революционной и бескомпромиссной борьбы классов теряли социальную базу поддержки, а рабочие своими социальными инстинктами начинали склоняться к социальным компромиссам,  к “экономизму” и тянуться не столько к революционным партиям, сколько к профсоюзам. Из истории известно, в какой идейный кризис приходили революционные социалистические движения в начале века во Франции, в Германии, в Италии, в США и даже в отстававшей от них по промышленному развитию России.

 Подступал кризис влияния евреев на рабочую среду. Эта среда всё определённее теряла взаимопонимание с ними, всё откровеннее проявляла мелкобуржуазное расово-национальное лицо. Во внутриполитической жизни европейских стран повсеместно проявлялись растущие буквально год от года антиеврейские настроения не только в среде промышленных предпринимательей и в армии, где евреи были представлены слабо, не только среди государственных служащих, чиновничества, но что гораздо важнее - и в среде рабочего класса, в среде молодёжи промышленных регионов. В зарождавшемся национальном общественном сознании в европейских государствах евреи всё определённее воспринимались особой расовой общностью с особым этническим психотипом, политическая революционность которой сменялась реакционностью, бессознательным или сознательным стремлением затормозить процесс укрепления городского национального самосознания у государствообразующих народов. Направленная против класса промышленных предпринимателей революционность евреев больше не могла опираться на поддержку передовых и наиболее развитых слоёв рабочих и служащих промышленного производства, которым она становилась чуждой и даже враждебной. Поэтому влияние евреев сохранялось, в основном, среди деклассированных люмпенских слоёв городского плебса, неспособного на общественное и социальное сознание, и среди продажной и нравственно нечистоплотной части правящего класса. Что подготавливало условия для общеевропейской антиеврейской политики.

   Возникает естественный и очень важный вопрос: отчего же евреям не удавалось и не удаётся ассимилироваться ни в одну промышленную нацию?