Вверх по Причуди и обратно. Удивительные приключения трех гномов

Гномы выбрались на берег за мостом, и Меум с Тысячелистом сразу отправились за дровами. Вьюнок занялся приготовлением ужина: он почистил рыбу и выложил её на сковороду. Сковороду эту сделали сами гномы, и сделали довольно искусно. Вы, конечно, помните, что гномы собирали все медные наконечники от патронных гильз, которые находили в Вороньем лесу. Так вот, из трёх или четырёх таких наконечников они выковали превосходные маленькие сковородочки. Конечно, на одной такой сковородке могли уместиться лишь несколько гольянов, но на ней можно было поджарить и более крупную рыбу, если порезать её кусочками. Раковины моллюсков плохо подходили для жарки (хотя и были более вместительными), потому что трескались на огне.

Через некоторое время Меум и Тысячелист вернулись с сухостоем, стеблями дикого болиголова, сухими листьями и травой, и совсем скоро в вечернем воздухе повис голубоватый дымок и аппетитный запах жарившейся рыбы.

Вьюнок был так голоден, что по его бороде струилась тонкая ниточка слюны. Тысячелист ушёл в ближайший лесок и вскоре вернулся с полным колпаком дикой земляники. Славный это был ужин!

Тем вечером всё представлялось гномам в розовом свете; от великана они избавились, небо прояснилось, снова с ними была их любимая «Стрекоза», и теперь оставалось лишь найти Морошика.

Гномы едят не ножом и вилкой, а старым добрым примитивным способом – руками. Берут рыбку за голову и хвост и по кусочку откусывают филе на спинке – точно так же ела рыбу и Выдра. Костей они не трогали; вообще говоря, это очень хороший способ есть рыбу – горяченькую, прямиком со сковороды. Если не верите, попробуйте сами!

– Ох… Теперь я чувствую себя гораздо лучше! – наконец произнёс Вьюнок, вытирая жирные пальцы о бороду и бросая в рот последнюю ягодку земляники. – Я готов двинуться дальше хоть сейчас. Давайте не будем дожидаться захода солнца – до него ещё несколько часов!

Меум встал и направился к лодке. Запрыгнув в неё, он начал возиться с травяной верёвкой, и в это время его взгляд, беспечно блуждавший по заросшему плющом каменному мосту, остановился на каких-то каракулях, нацарапанных на одном из камней, покрытом серым лишайником. Меум пригляделся и увидел вот это:

Для нас эти каракули не значат ровным счётом ничего, но на гномьем языке это означало: «Морошик, месяц кукушек».

Не подумайте, что гномы пишут так же, как и мы; у них есть собственные цифры и алфавит. Облако и веточка с ягодами были теми знаками, которыми Морошик изображал своё имя, а птичка с перевёрнутой галочкой перед клювом означала апрель (месяц кукушек).

– Вьюнок! Тысячелист!

Два других гнома мигом очутились рядом, потому что заметили, что Меум пристально разглядывает камень в кладке моста.

– Смотрите! Смотрите, что тут написано! Это Морошик! Это точно он написал!

Несмотря на то, что царапины были неглубокими, различить рисунок не составляло труда.

– Мы на верном пути, – с волнением в голосе сказал Меум. – Мы найдём его. Какая удача, что мы пристали к берегу именно здесь, у моста!

Они скакали по берегу, приплясывали и обнимали друг друга, а Вьюнок от восторга едва не свалился в воду. Но внезапно он замолк – его восторг вдруг как рукой сняло. Гном страшно побледнел, а его взгляд был прикован к каменной балюстраде моста.

Меум и Тысячелист почувствовали неладное и проследили направление взгляда Вьюнка. На мосту стоял маленький рыжеволосый мальчик. Поставив локти на перила и подперев ладонями подбородок, он во все глаза смотрел на гномов, а его веснушчатое лицо расплылось в широкой улыбке.

Вы легко можете догадаться, что произошло дальше. Плюх! Плюх! Плюх! – гномы прыгнули в воду и поплыли, словно три маленьких поплавка. Они заплыли под пролёт моста и схватились за камни. Не в силах вымолвить ни единого слова, все трое с ужасом смотрели друг на друга.

Наконец, к Вьюнку вернулся дар речи, но он смог издать лишь хриплый шёпот:

– Вот теперь мы пропали!

– Всё из-за тебя, – прошипел Меум. – Нам вообще не следовало разводить костёр!

К счастью, «Стрекоза» была хорошо спрятана в прибрежных кустах. Оставалось надеяться, что мальчик её не заметит. Не знаю, как долго гномы оставались под мостом. Для них время тянулось очень медленно. Однако, их костёр всё ещё тлел, а на углях лежала медная сковородка. Наконец, гномы почувствовали, как земля на берегу задрожала. Они увидели две крепкие ноги в ссадинах, без носков, обутые в грязные теннисные туфли. Мальчик наклонился к земле, разглядывая костёр. Он поднял маленькую медную сковородку и тут же её выронил, потому что она всё ещё была очень горячей. Сковородка покатилась вниз по берегу и упала в ручей. Гномам повезло, что столь важная улика, выдававшая их существование, исчезла.

Потом мальчик прошёл по берегу поближе к мосту и стал внимательно разглядывать поверхность воды под каменной аркой. Над водой торчали лишь головы гномов, и в тени моста мальчик не мог их увидеть; к тому же вокруг сгущались сумерки.

– Поскорее бы он ушёл, – прошептал Тысячелист, – у меня всё тело свело судорогой!