Вы ненавидите меня так страстно (СИ)

– Я не дам людей, – сказал он. – Если вам нужно имя, хорошо. Охоту на Джима объявил Итан Адамсон, выходец из благороднейшей лондонской семьи, богатей, а по совместительству садист, моральный ублюдок и глава наркотрафика города.

– Почему не дадите людей? – нахмурился Моран, пропустив лишнюю информацию мимо себя.

– Потому что если Адамсон узнает, кто помог вам в войне с ним… полетит множество голов, в том числе и моя, – ответил Чарльз. – Вы не слышали новости о трупе, что нашли на той неделе в доках? Так вот это работа его людей, Моран. Джима никому уже не спасти.

– Вы даже не пытаетесь, и мы потеряли уже пятнадцать минут из-за вашего упрямства.

– Если можете – спасите его. Но я в этом не участвую.

Чарльз сделал шаг назад, развернулся и стремительно покинул квартиру, оставляя Морана одного. Полковник не мог сказать, что его удивила эта трусость, но он всё же немного растерялся. Ведь всём распоряжался именно Магнуссен, а связи с М ни у кого не было. Себастьян осмотрелся ещё раз, затем спешно спустился и вышел на улицу, отправляясь к ближайшему автомату. Джордж Харрисон, его военный товарищ, такой же опытный снайпер, к счастью оказался дома, как и обычно в это время суток.

– Джордж, это Моран, – сказал полковник, услышав знакомый голос. – Мне нужно всё и как можно быстрее на некого Итана Адамсона, короля здешнего наркотрафика. Вопрос жизни и смерти.

Джордж не стал задавать лишних вопросов и попросил перезвонить. За те десять минут, что Харрисон обещал управиться, полковник успел сбегать к газетному киоску, приобрести последний выпуск газеты и прочесть статью о трупе в доках. Травмы и увечья несчастный получил при жизни, и расправа над ним напоминала настоящую пытку: ожоги от утюга и сигары, изнасилование, выбитые зубы, многочисленные следы побоев и кое-где даже срезанная кожа. Моран понимал, что вряд ли Джима ждёт более лёгкая смерть, если он угодил в руки чокнутых садистов, но не был уверен, что тот стоит того, чтобы рисковать ради него жизнью.

– Мне не нравится, что ты вляпался в это, – сказал Джордж, когда Себастьян перезвонил. – Как и то, что ты говоришь многие вещи прямо по телефону.

– Времени нет, – нетерпеливо перебил полковник.

– Ну тогда стой, а то сейчас упадёшь от некоторых новостей.

***

Джима ударили по голове, как только он попытался скрыться через окно от вломившихся в квартиру людей. Он моментально отключился и пришёл в себя лишь в небольшом тёмном помещении, где оказался привязан к стулу. Его сразу же поприветствовали ударом в челюсть, и однотипные вопросы посыпались градом:

– Кто такой М? Где его найти? Координаты и пароли от его баз данных? Имена ближайших подручных? Адреса штаб-квартир? Все возможные контакты?

Джим молчал, зная, что пока он нужен этим ублюдкам для информации, они его убивать не станут. А там, возможно, подтянется Чарльз и его люди.

Джима били долго, умело и действительно больно. Губы и нос уже были разбиты в кровь, на щеке остался след от прижжённой сигареты, а на ухе надрез от охотничьего ножа. Его унижали морально, словесно, закрепляя всё новыми ударами, порезами, отбивая живот и выкручивая руки. Пальцы правой руки изуродовали клещами, и их Джим уже не чувствовал: всё превратилось в одну долгую боль.

И лишь когда на стол поставили утюг, включив его в розетку, он спросил:

– Но что… что вы сделаете с М, – он закашлялся, сплёвывая кровь. – Если найдёте его?

– Так легко, как ты, он не отделается, – сообщил главный среди издевавшихся над ним людей, представившийся Маркусом. Он всё это время оставался спокоен, явно будучи уверенным, что Джим рано или поздно заговорит. – Для него я заготовил особое развлечение: ты видел, как заживо горят люди? А я видел. Это зачаровывает, Джим. И ведь сжигать можно медленно… медленно…

Только из-за этих слов Джим усиленно настраивал себя на то, что надо выдержать чёртов утюг. А там придёт Чарльз, обязательно придёт. Когда Маркус взял утюг и подмигнул Джиму, Мориарти подумал, что ещё немного и сдастся. Пожалуй, если бы ему пообещали пулю в голову, он сделал бы это уже давно, назвал и пароли, и координаты. Но правда предполагала ещё большие страдания, поэтому он только закусил и без того разбитую губу, когда Маркус оторвал рукав его рубашки, обнажая плечо. Всё самообладание было отброшено в один миг, превращаясь в долгий истошный крик сильнейшей боли.

На некоторое время Джим потерял сознание. Когда его привели в чувства, он чувствовал только ужасную, мучительную боль и запах горелой плоти. По щекам текли слёзы, и сознание предательски вело, тошнота подкатывала к горлу, и жар охватывал тело.

– Единственная причина, по которой я сейчас остановился на одном ожоге, – сказал Маркус, куря в стороне. – Заключается в том, что мои мальчики не очень любят играть с сильно изуродованными клиентами, а ты явно доигрался до того, чтобы пустить тебя по кругу. Хотя, ты ещё можешь позаботиться о своей заднице и всё нам рассказать.