Вы ненавидите меня так страстно (СИ)

Замерев на пороге ванной комнаты, Себастьян смотрел на труп на полу. Всё вокруг было забрызгано кровью, словно горло тому вспороли крайне неумело. В углу стоял Джим, сам на себя непохожий: измученный, избитый и напуганный. Казалось, он даже не сразу узнал Морана.

– Джим, убери осколок, – попросил Моран, опуская оружие. – Всё, успокойся. Всё хорошо.

Руки Джима дрогнули и тот, пусть и не сразу, но опустил их. Осколок со звоном ударился о пол и отлетел в сторону. Моран сделал осторожный шаг навстречу, затем ещё один и ещё, пока осторожно не приблизился к айтишнику, быстрым взглядом оценивая его состояние.

– Всё хорошо, – сказал он, осторожно прикасаясь к его плечу. – Мы доставим тебя врачу, и всё будет хорошо, слышишь?

К его удивлению Джим внезапно подался вперёд, утыкаясь лицом в плечо полковника. Он вздрогнул всем телом и дал волю копившейся в нём нервной истерике. Моран воспринял это как «спасибо» и не оттолкнул его, замирая, удивлённый таким внезапным доверием. Он прекрасно видел травмы Джима, представлял, что тот пережил, и был бы рад поддержать его, но на данный момент были дела поважнее.

– Джим, послушай, – Себастьян мягко сжал плечи программиста и осторожно отстранил его от себя. – Я всё понимаю, но сейчас тебе ещё немного предстоит побыть сильным. Ты понимаешь?

К его радости Джим кивнул. Взгляд его пусть и был рассеянным, но осмысленным.

– Что ты им сказал? – спросил Моран, сжимая плечи парня, чтобы сконцентрировать его внимание.

– Ничего.

– Джим… Джим, послушай. Этот Маркус мог уже что-то из сказанного тобой передать Итону, и я должен знать, что это. Я не скажу М, не сдам тебя, но позволь тогда решить проблему. Что ты им рассказал?

Джим глянул на него откровенно изумлённо. Кажется, он не ожидал, что Моран будет прикрывать его в случае малодушия. Он впервые так сильно не контролировал себя, что все эмоции отражались на его лице.

– Я ничего им не сказал, – упёрто повторил Джим.

– Джим… – раздражённо выдохнул Моран.

– Себастьян!

Теперь удивился Моран: Джим впервые назвал его по имени. Прозвучало непривычно и вызвало в целом странные чувства.

– Я ничего им не сказал! – повторил он.

– Это невозможно, тебя пытали. Ты не мог молчать.

– Мог! Мог… Вас Чарльз прислал?

– С Чарльзом… всё не так просто, – уклончиво ответил Моран, но Джим всё понял сам. Его глаза удивлённо распахнулись, и он отступил на шаг, заметавшись из стороны в сторону. Себастьян не сразу увидел, что он пытается сморгнуть проступившие слёзы: мальчишка, да и только. Преданный, обманутый и использованный. – Так почему ты ничего не сказал? Нельзя молчать, когда тебя прижигают утюгом.

– Да потому что!.. – неверно отозвался Джим и зло сцепил зубы. Теперь пришла очередь Морана понимать всё без лишних слов.

Себастьян замер, мрачнея на глазах. Он неверяще смотрел на Джима, оценивал вероятность осознанного и понимал, что его тоже ловко обманули. Вот почему никакой информации о Джиме не было. Вот почему на нём обрубались все ниточки. Вот почему никто ничего не мог выйти на М. Искали не там, а стоило свести воедино две личности, как всё сразу становилось чётким и ясным.

– Имя, – произнёс полковник, встряхивая Джима. – Твою мать, как всё-таки тебя зовут?

– Джеймс Мориарти, – ответил Джим и, подавшись вперёд, отчаянно сжал куртку полковника пальцами. – Меня зовут Джеймс Мориарти, и я прошу… пожалуйста… Помоги мне!

Его голос прозвучал сдавленно, надломлено. Он снова сдерживал истерику боли и страха, но с каждой минутой это давалось ему всё труднее. Моран ненавидел этого парня, ненавидел всю его паутину обмана, а с ним и Магнуссена, и всю их так и не созданную империю. И всё же в какой-то момент он смягчился. Возможно по той же причине, по которой всё же не бросил Джима (долг, обещал ведь защищать!) или из-за откровенной, отчаянной просьбы мальчишки.

– Никому больше ни слова, – предупредил Моран. – Имей в виду, за это ты должен моим людям кругленькую сумму. Ты идти можешь? Они тебя…

– Нет, – ответил Джим, видя, что Себастьян смотрит на надрез на его бедре. – Хотели, но я отбился. Стаканом.

Моран, если и удивился, то не продемонстрировал этого. Он снял куртку и накинул её на Джима, затем достал платок и перемотал его изуродованные пальцы. Мориарти закусил губу, плохо скрывая злобу, но полковник заверил, что, скорее всего, рука будет функционировать нормально, после чего вывел Джима из ванной. Из коридора доносились голоса и смех, а в комнате раненный Маркус пытался перевязать рану на ноге. Себастьян не задумываясь выстрелил ему в пах, и Джим не стал отводить взгляд.

– Ты сам говорил, что всё сводится к тому месту, которым думаешь, – холодно заметил он, когда Маркус перестал выть и орать.

Джордж Харрисон, потерявший несколько лет назад пару своих ребят из-за пыток головорезов Маркуса, не спешил. Он включил утюг, раскалил его и попросил оставить его ненадолго наедине с Маркусом. Джим всё же постоял у двери, прислушиваясь к крикам и воплям последнего, а потом Себастьян уверенно увёл его вниз.