Выбор

– Уверен, – кивнул Иван, – Ведь никто из нас ничего не говорил. Значит, список. Они просто поставили за всеми нами слежку. Времени-то было навалом. Недели полторы-две точно. Можно было всех выяснить…

– Да, я тоже так подумал сначала, – Виктор вытянулся на полу камеры, – Но Генку вроде не били. Если бы взяли, как члена отряда, наверняка бы избили. Да и схватили бы не только нас. Будь это из-за списка, арестованных было бы гораздо больше. Весь штаб уж точно. Может, всё же случайность?

Крики, которые они слышали во время допросов, да и сейчас тоже, юноши никак не связывали со своими товарищами, уверенные, что арестованы только они трое. В тюрьме постоянного кого-то били и крики узников были делом обычным.

– Возможно… – Женя задумался, – Но ведь нас спрашивали о подполье, значит, информация у них всё же есть.

– Сначала не было, – Иван охнул, тоже ложась на пол рядом с Виктором, – Мне полицай сказал: «Ну, все, парень. Получишь свой четвертак и домой.» А потом меня не на выход, а назад в камеру сунули.

– Ну, да, я тоже слышал, как Соликовский говорил всыпать нам и гнать.

– Значит, пока нас пороли, ему кто-то что-то рассказал. Но кроме нас в тюрьме никого, а мы не говорили.

– Думаю, так и есть. И это не кто-то из наших. Генка наверняка случайно попался. А нам его на очные ставки приводили на всякий случай. Вдруг он из наших, мы испугаемся и решим, что все провалились, – Женя понял, что парни правы, на полу проще, чем сидеть у стены и тоже пристроился рядом с ними.

– Выходит, они не знали до последнего кого поймали, – Виктор от досады даже стукнул кулаком об пол, – Эх, каких-то полчаса не хватило, чтобы выйти отсюда!..

– Да, уж… – согласился Женя, – Но теперь нам уже ничего не сделать.

– Так-таки и ничего? – Иван приподнялся на локте, посмотрел на них, – Мы можем защитить друзей. Они же ищут подполье. Так? – парни кивнули, – Ну, если это и правда случайность, а не тот список, то скажем, что мы и есть подполье. Тогда других они и искать не станут. А мы никаких имён не назовём. Скажем, что втроём ограбили чёртову машину и всё.

– Нет, – Виктор остановил его, – Я тоже уже думал об этом. Думал, даже признаться, что я комиссар, чтобы они бросили всех и занимались только мной. Тогда у других и у вас был бы шанс выжить…

– С ума сошёл?! – одновременно выдохнули Иван и Женя, – Они ж тебя замордуют тогда… Не вздумай!

– Да я и сам понял, что глупо. Тем более, даже если так, если мы скажем, что мы и есть подполье, то они всё равно будут искать других. Меня спрашивали, кто руководитель, кто комиссар, сколько человек в отряде, требовали фамилии, адреса.

– Меня тоже, – Женя, кивнул.

– Да, – согласился Иван, – И мне те же вопросы задавали.

– Ну, вот. Выходит, они не поверят, что против них только мы. Значит, не остановятся, будут искать остальных. Мы слишком много шума наделали, троим такое не под силу.

– Тогда попробуем всё же вывернуться. Скажем, что они ошиблись, никакое мы не подполье. Простая шайка. Грабили почтовые машины и всё, жить-то как-то надо, – Женя усмехнулся, – Они не особо умные. Может, и поверят.

На том и порешили. Обсудили, что будут говорить на допросах, чтобы показания были одинаковыми и попытались поспать.

План был не плох и вполне мог сработать, если бы информация, попавшая к полицаям, была случайной и обрывочной. Но они не знали о том, что пресловутый список в полиции. И уж тем более, не догадывались, что списков «Молота» в полиции два. Тот, который попал к «Деду Данило» как раз и вернул их в камеры, а второй, почти такой же, написал Генка, которого они считали своим. Потому его и не били. Кто же бьёт того, кто даёт такую информацию?

На очередном допросе Виктор, как и было договорено с ребятами, признался, что они втроём ограбили почтовую машину. Думали продать сигареты с подарками на рынке, да поймали их раньше.

Начальник полиции Соликовский слушал его, слегка постукивая пальцами по столу. Он уже устроил разнос подчинённым, которые ночью посадили этих троих в одну камеру. Если до этого они молчали, то теперь заговорили, причём одновременно и повторяли одно и то же: воры мы, машины грабили, жить же надо. До этого он слышал ту же песню от Мошкова и был уверен, что такие же показания выдаёт сейчас и Земнухов.

– Значит, воры?

– Ну, да. Машины мы грабили, товарищ начальник.

– Я тебе не товарищ, – Соликовский не рассердился на советское слово, просто поправил мальчишку, – Не бреши. Подпольщики вы, комсомольцы. Вот, смотри! – он взял со стола какую-то бумажку и сунул в лицо Виктору, – Твой дружок Мошков настрочил. Всех вас сдал.

В эту минуту где-то в глубинах тюрьмы раздался вопль. Кричали явно от боли. Виктор невольно вздрогнул, представив, что это или Иван, или Женя. На допросы их увели одновременно, и он не знал, что с ними сейчас происходит.

– Вот! – полицейский начальник поднял вверх руку с вытянутым указательным пальцем, – Скоро список явно дополнится, – он усмехнулся, – Может, поможешь другу? – кивнул на чистый лист бумаги и карандаш, лежавшие на столе.