Выбор

В этот раз следователя в камере не было. Полицаи раздели его и разложили на лавке, прикрутили кисти к ножкам, связали ноги за щиколотки. Потом накинули на шею петлю, привязали к согнутым в коленях ногам. Он пролежал так довольно долго, пока в камеру не пришёл следователь.

– Говорить не надумал? Кто комиссар вашей шайки? Кто старшие? – следователь резко поднял его голову за волосы, заставляя посмотреть на себя, – Понятно, – усмехнулся, встретившись с полными ненависти глазами Виктора, – Ничего, заговоришь, – он отпустил его, отошёл куда-то в сторону.

Через мгновение комиссар кричал от боли. Следователь взял розги и с силой ударил его по ступням. С каждым ударом веревка на шее Виктора затягивалась всё сильнее и вскоре он захрипел. Петлю ослабили и продолжили сечь. Потом пришёл начальник полиции.

– Говори, сучёнок! – он сам взял розгу и с силой ударил Виктора по ногам, заставляя юношу выгнуться, насколько позволяли привязанные к лавке руки, и заорать, – Молчишь. Ладно.

Он кивнул подручным. Один из полицаев подошёл к Виктору, зажал связанные ноги так, чтобы он не мог увернуться и стопы были горизонтально полу. Второй принёс жаровню, достал пару углей поднёс их к лицу комиссара.

– Ну? Говори, – потребовал начальник.

Юноша промолчал, вдохнул поглубже, понимая, что сейчас угли обожгут его.

– Давай, – полицай положил угли ему на ступни, заставляя заорать, – Убери и снова, – велел начальник.

Тот поднял пылающие жаром угли, секунду помедлил и снова опустил их на израненные ступни. Виктор дернулся, но его ноги крепко держали, возможности увернуться или стряхнуть не было совершенно. Единственное, что он мог, это кричать.

– Ноги опусти ему, – велел начальник и петлю с шеи сняли, ноги опустили на лавку, Сядь на него, – один из полицаев сел ему на ноги, – Говори, – начальник схватил его за волосы, как до этого следователь, развернул к себе лицом, – Кто ещё входит в ваш «Молот»? Кто комиссар? Кто вами командует? Говори!

Не добившись ничего, начальник отпустил его, взял щипцами уголь и положил на исполосованную плетьми спину. Теперь Виктор понял, зачем он велел полицаю сесть на его ноги. Новый уголь прибавился к тому, что уже жёг его, заставляя орать громче прежнего. Когда третий положили на поясницу, комиссар потерял сознание. Угли убрали, пленника окатили водой. Через пару минут от пришёл в себя и снова ему жгли углями спину. Потом начальник велел перевернуть его, взял щипцами один уголь покрупнее и сильно прижал его к груди комиссара, после положил на живот и добавил к нему ещё.

– Говори! – требовал начальник снова и снова обжигая его грудь твёрдыми кусочками пламени, но ничего не получал кроме криков, – На живот его, – Виктора опять перевернули, на этот раз ноги привязали – Говори! Ты всё равно скажешь. Всех назовёшь, вопрос времени, – он поворошил в жаровне щипцами, доставая уголь погорячее, – Ну, говори! Говори, щенок!

Виктор тяжело дышал, его трясло, но он молчал. Тело пульсировало болью в ожогах. Он боялся предположить, где обожжёт его очередной уголь и не напрасно.

– Растяни его, – велел начальник.

Один из полицаев тут же сильно ударил его ладонями по заду и потянул в разные стороны. Понимая, что его ждёт, Виктор напрягся как струна, а в следующую секунду заорал так, что звенели стёкла. Начальник сунул между его, растянутых подручным, ягодиц пульсирующий красным уголь. Как его убрали Виктор уже не почувствовал, он был без сознания…

Открыв глаза, понял, что всё ещё привязан к лавке. На шею снова накинули верёвку. Виктор тихо застонал и почти сразу задохнулся. Начальник потянул за верёвку, имитируя удушение.

– Ну, говори, сучёнок, упрямый! – он натягивал верёвку всё сильнее, Виктор захрипел, сознание уплыло в темноту.

Петлю с шеи сняли, отлили его водой и, когда пришёл в себя, Соликовский сам взял плеть. После этого «допроса» на спине Виктора не осталось ни сантиметра целой кожи, одна сплошная кровоточащая рана. Всё вокруг, включая плача было красно от его крови…

Наконец, Соликовский устал, велел оттащить пленника в камеру. Полицаи отвязали его, один из них спихнул с лавки на пол. Он был опять без сознания и не чувствовал, как они за ноги волокут его в камеру.

Ближе к ночи за ним пришли опять, подняли, чтобы вести в пыточную, но он упал. После прошлой пытки стоять было безумно больно, а избитое тело почти не слушалось Виктора. Полицаи чертыхнулись, подхватили его под руки, поволокли к следователю.

В этот раз следователь проявил фантазию. На столе лежали два длинных деревянных бруска с небольшими углублениями. Виктор вспомнил о колодках, глядя на них, и не ошибся. После привычного уже сдёргивания одежды, Виктора потянули к столу, заставили встать на колени. Кисти намертво зафиксировали в колодках, прижали деревянные кандалы к столу. Тут же рядом появилась керосинка и блюдце полное длинных портновских иголок.

– Ну? Говорить будешь? Кто комиссар «Молота»?