Выбор

Полицаи бросили его одного, но ненадолго. Через пару минут вернулись, втащили в камеру небольшой странный стол. Он был слишком узким для стола и к одной из его сторон были приделаны длинные рейки. Это было похоже на ещё одни ножки, только смотрели они в потолок.

Вернулся Соликовский. Он тащил за собой девушку. Она вскрикнула, когда увидела висящего на крюке Виктора. Начальник толкнул её к подручным, тут же заломившим ей руки, подошёл к пленнику.

– На себя плевать, о других подумай, – он кивнул на девушку, смотревшую на Виктора полными ужаса глазами, – Говори, – комиссар молчал, – На стол её. Как привязать знаете, – Соликовский снова повернулся к Виктору, – Порвём ведь. Ты виноват будешь.

Девушка отбивалась, один из полицаев ударил её, лишая сознания. Вдвоём они быстро раздели, а потом распяли бесчувственное тело на странном столе. Её ноги привязали к торчащим вверх рейкам, за щиколотки и в коленях, руки ремнями притянули к ножкам, растягивая девушку. Окатили водой, приводя в чувство.

Теперь Виктор понял, зачем нужны эти рейки, тихо выругался. Соликовский посмотрел на неё.

– Хороша, – улыбнулся, – Говори или мы её спросим, кто комиссар.

Виктор встретился взглядом с пленницей. Он отлично понимал, что её ждёт, но не мог ничего сделать. По глазам он видел, что она тоже это понимает.

– Прости… – тихо, одними губами, шепнул он.

Девушка чуть заметно кивнула. Соликовский прервал их общение, кивнув одному из подручных. Полицай пошёл к столу, спуская штаны…

– Ну? Может ты скажешь нам, кто комиссар «Молота»? – спросил начальник, тоже подойдя к столу.

Она посмотрела на полицая, стоявшего между её привязанных ног, на Виктора и отрицательно покачала головой.

– Давай, сделай хорошо этой комсомольской шлюхе.

Следующий час они мучили её у него на глазах, надеясь заставить заговорить. По очереди насиловали, она кричала, насильники ржали и продолжали с ещё большим рвением. Потом взяли телефонный кабель… когда потеряла сознание, отлили её водой и всё повторилось. Её секли кабелем по груди, насиловали, снова секли. Вскоре её крови в камере было не меньше, чем крови Виктора.

Соликовский иногда отвлекался. Стегал его плетью, смеялся, когда его крики и крики девушки совпадали.       Положил в печку два длинных металлических прута и внутри Виктора всё невольно сжалось. Его тело опять собирались жечь. Но Соликовский вынул прут раньше, чем он накалился докрасна, подошёл к нему сзади и несколько раз ударил. Он словно аккуратно помечал горячими ударами его тело. Спина, поясница, ягодицы, бедра, икры. И так трижды. Виктор получил пятнадцать ударов прутом. Сознание провалилось в темноту после седьмого, но палача это не остановило.

Два ведра ледяной воды привели его в чувство. Девушка не кричала. Открыв глаза, он понял почему. Она тоже была без сознания и один из полицаев только что вылил на неё очередное ведро воды.

– Ну? Говорить будешь? – начальник полицаев кивнул на девушку, – Или эта не твоя?

На мгновение Виктор испугался. Это было видно, отразилось в глазах. Но то было лишь на мгновение. Он встретился взглядом с мучителем и прут, так же как до этого по спине, прошелся по его груди. Грудь, живот, пах, бёдра, ноги. Удар в районе паха отправил Виктора в темноту. Его отлили, повторили снова. Те же пятнадцать ударов прутом, только сейчас его отливали прежде, чем продолжить.

Девушку на столе всё ещё насиловали, но иначе. Один из них принёс что-то длинное, деревянное и засунул в жертву, на пол закапала кровь… О Викторе начальник больше не забывал. Теперь он жёг ему спину и рёбра прутом, чередуя с ударами плетью. Тем не менее, сильно не увлекался и Виктор был в сознании, чтобы ничего не пропустил из того, что делали с девушкой. Когда полицай вынул из печки раскалённый добела прут и пошёл к столу, направляя его между ног жертвы, Виктор не выдержал.

– Хватит… Я комиссар! Оставьте её…

– Ну, вот! – Соликовский наконец был доволен, – Давно бы так! Это же не трудно. А дальше? Фамилии и адреса. Комиссару нужно кем-то руководить. Давай, выкладывай.

– Нет…не смей!.. – едва слышно прошептала измученная пленница, но Виктор услышал.

Через плечо Соликовского он встретился взглядом с её, затуманенными болью, глазами. Виктор слабо кивнул, давая понять, что слышал её слова. Говорить он и не собирался. Единственным, кого он мог сдать полицаям, был он сам. Это он уже сделал. Больше от него им было ничего не узнать…

Виктор замолчал. Когда они поняли, что больше он ничего не скажет, бросили девушку и втроём били его плетьми. Отлили, когда отключился, и снова били, пока не устали. К этому моменту комиссар опять потерял сознание, но им это уже не мешало. После сняли с крюка бесчувственного Виктора, отвязали девушку и оттащили обоих по камерам.

Всё ещё сидевший с ним в камере, Иван Иванович был в ужасе, когда Виктора волоком притащили после пыток. На юноше не было живого места. Его бросили по середине камеры, следом кинули его одежду, щелкнул замок.

Виктор очнулся только через пару часов. Он лежал на полу, прикрытый пиджаком Ивана Ивановича.